ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Он уставился на меня и монотонно завел:
– “…Долгий срок непрерывного правления и замкнутый характер князя увеличивали в глазах людей его зловещую славу чародея. А внушаемый Меннегерном страх и его заносчивость усиливали вражду к нему со стороны эльфов. И, наконец, очередная ссора Меннегерна с тогдашним князем Ллуильды послужила поводом к объявлению войны. Князь Эгенллан призвал в свое войско людей из подвластных ему поселений и те собрались под его знамена охотно, ибо князь был доблестен, щедр и благосклонен к ним, в отличие от Меннегерна, угрюмого и злого к роду людскому. Поскольку люди, пришедшие по призыву Эгенллана, были многочисленны и воинственны, воины из Семи Башен не решились выступить им навстречу и без боя отдали пограничные земли. Когда войско князя Эгенллана приблизилось к стенам вражеской столицы, оно было несколько ослаблено тем, что пришлось оставить гарнизоны в захваченных приграничных укрепленных местах, а также дезертирством некоторого числа воинов, сбежавших из рядов войска с захваченной в землях Меннегерна добычей. Однако, все же, когда армии сошлись под стенами Семи Башен, людей и эльфов у Эгенллана было впятеро больше, чем эльфов, державших руку Меннегерна. Это не смутило Черного Ворона, как прозвали князя Семи Башен за его пристрастие к черному цвету в одежде. Он сам повел своих воинов в атаку и едва не одержал верх. Своей рукой он тяжко ранил Эгенллана и убил двух его племянников, защищавших своего князя и родича. Говорят, что Меннегерн, в развевающемся черном плаще и восседавший на огромном черном жеребце, одним своим видом внушал такой страх воинам из числа людей, что они разбегались, едва завидев перед собой князя. Однако войско, приведенное к Семи Башням Эгенлланом было так велико, что Меннегерн все же не смог одолеть в тот день. Черный Ворон заперся в своей столице и приготовился к осаде. Эгенллан же занял денег у ростовщиков и призвал огромное количество воинов, привлекая их щедрой платой и обещанием доли в добыче. Многие эльфы, люди и даже гномы сошлись в войско Ллуильды, ибо Меннегерна никто не любил, а слава о его богатстве сулила надежду на добычу…”
Итак, мы приближались к самому интересному месту. Вообще, рассказы о таких давних событиях производят странное впечатление – во всяком случае, на меня. Вот, к примеру, Меннегерн – получается, что он был великим воином, не боявшимся в одиночку схватиться с князем Ллуильды и окружающей его толпой родичей и телохранителей. Из некоей своеобразной солдатской солидарности я, пожалуй, сочувствовал ему… Такая отвага по справедливости должна бы вознаграждаться победой… Но мне-то было хорошо известно, что Семь Башен разрушены. Я покосился на Шугеля, тот долдонил монотонно и размеренно, вряд ли сознавая смысл произносимых слов. Словно дрессированный зверек, подумалось мне.
– “…Когда же войска князя Эгенллана ворвались в неприятельскую столицу, они не нашли ни Черного Ворона, ни его знаменитого коня, ни сокровищ. Эгенллан велел допросить пленных и те поведали, что в ночь перед штурмом Меннегерн обращался к матери Гунгилле с мольбой о заступничестве. И странно, что Мать вняла ему, ибо просил он не о спасении, а о возможности отомстить своим врагам и гонителям. Мать явила чудо ради своего недостойного любимца и, как говорили слуги, обрушив входы в один из залов дворца Меннегерна, укрыла его от всего Мира… Там назначено ему покоиться в необычном сне вместе с его конем, доспехами и сокровищами – до той поры, пока не придет срок свершиться мести. Тогда воспрянет Меннегерн и явится в Ллуильду, дабы свершился лютый жребий, уготованный правителю ее, будь то Эгенллан либо его потомок или наследник. Так поведали слуги Черного Ворона и еще было ими сказано, что Мать надежно укрыла вход в зачарованный покой, где покоится их князь… Так надежно, что сами они не смогли отыскать вход туда. Сами они, старые эльфы, проведшие всю долгую жизнь в Семи Башнях, не смогли отыскать… И, сказали сии, ежели им оказалось не под силу найти зачарованный покой Черного Ворона, то не сможет этого никто из пришельцев. И впрямь поиски ни к чему не привели. Эльфы князя Эгенллана, а еще более жадные до добычи гномы и люди, обыскали Семь Башен в поисках ежели не самого Меннегерна, то хотя бы его золота – все напрасно. Так князь Ллуильды Эгенллан ни с чем вернулся в свою Белую Башню. Однако он велел раздать награды отличившимся при штурме Семи Башен воинам и готовить праздничный пир, поскольку…”
– Довольно, старая грязь! – перебил я Шугеля. – Если в твоем рассказе больше не будет ничего о Меннегерне, то хватит.
* * *
В Ренпристе был еще один человек, которого я хотел увидеть и еще одно дело, которое я хотел исполнить. Я покинул “Очень старый солдат” и направился в церковь. С собой я прихватил гномью книгу, наставление по рудному делу. Мне казалось, что если я встречусь с отцом Томеном, поговорю с ним, подарю ему эту никчемную книжицу, что-то в моей перебаламученной жизни встанет на место. Казалось, что я отыщу островок в бурном море, верну себе хоть что-то из потерянного…
Я пришел почти к самому концу службы. К своему удивлению, вместо старика Томена я увидел на кафедре молодого полного священника с толстыми щеками и маленькими добрыми глазками. Что-то дернулось в груди, я с трудом сдержался, чтобы не выдать охватившие меня мрачные предчувствия и занял место в задних рядах среди старух в блеклых платках, монотонно осеняющих себя гилфинговыми кругами и неторопливо отвешивающих поклоны…
Дождавшись конца проповеди, я вышел из церкви, направился к хорошо знакомой мне задней двери и принялся ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
– “…Долгий срок непрерывного правления и замкнутый характер князя увеличивали в глазах людей его зловещую славу чародея. А внушаемый Меннегерном страх и его заносчивость усиливали вражду к нему со стороны эльфов. И, наконец, очередная ссора Меннегерна с тогдашним князем Ллуильды послужила поводом к объявлению войны. Князь Эгенллан призвал в свое войско людей из подвластных ему поселений и те собрались под его знамена охотно, ибо князь был доблестен, щедр и благосклонен к ним, в отличие от Меннегерна, угрюмого и злого к роду людскому. Поскольку люди, пришедшие по призыву Эгенллана, были многочисленны и воинственны, воины из Семи Башен не решились выступить им навстречу и без боя отдали пограничные земли. Когда войско князя Эгенллана приблизилось к стенам вражеской столицы, оно было несколько ослаблено тем, что пришлось оставить гарнизоны в захваченных приграничных укрепленных местах, а также дезертирством некоторого числа воинов, сбежавших из рядов войска с захваченной в землях Меннегерна добычей. Однако, все же, когда армии сошлись под стенами Семи Башен, людей и эльфов у Эгенллана было впятеро больше, чем эльфов, державших руку Меннегерна. Это не смутило Черного Ворона, как прозвали князя Семи Башен за его пристрастие к черному цвету в одежде. Он сам повел своих воинов в атаку и едва не одержал верх. Своей рукой он тяжко ранил Эгенллана и убил двух его племянников, защищавших своего князя и родича. Говорят, что Меннегерн, в развевающемся черном плаще и восседавший на огромном черном жеребце, одним своим видом внушал такой страх воинам из числа людей, что они разбегались, едва завидев перед собой князя. Однако войско, приведенное к Семи Башням Эгенлланом было так велико, что Меннегерн все же не смог одолеть в тот день. Черный Ворон заперся в своей столице и приготовился к осаде. Эгенллан же занял денег у ростовщиков и призвал огромное количество воинов, привлекая их щедрой платой и обещанием доли в добыче. Многие эльфы, люди и даже гномы сошлись в войско Ллуильды, ибо Меннегерна никто не любил, а слава о его богатстве сулила надежду на добычу…”
Итак, мы приближались к самому интересному месту. Вообще, рассказы о таких давних событиях производят странное впечатление – во всяком случае, на меня. Вот, к примеру, Меннегерн – получается, что он был великим воином, не боявшимся в одиночку схватиться с князем Ллуильды и окружающей его толпой родичей и телохранителей. Из некоей своеобразной солдатской солидарности я, пожалуй, сочувствовал ему… Такая отвага по справедливости должна бы вознаграждаться победой… Но мне-то было хорошо известно, что Семь Башен разрушены. Я покосился на Шугеля, тот долдонил монотонно и размеренно, вряд ли сознавая смысл произносимых слов. Словно дрессированный зверек, подумалось мне.
– “…Когда же войска князя Эгенллана ворвались в неприятельскую столицу, они не нашли ни Черного Ворона, ни его знаменитого коня, ни сокровищ. Эгенллан велел допросить пленных и те поведали, что в ночь перед штурмом Меннегерн обращался к матери Гунгилле с мольбой о заступничестве. И странно, что Мать вняла ему, ибо просил он не о спасении, а о возможности отомстить своим врагам и гонителям. Мать явила чудо ради своего недостойного любимца и, как говорили слуги, обрушив входы в один из залов дворца Меннегерна, укрыла его от всего Мира… Там назначено ему покоиться в необычном сне вместе с его конем, доспехами и сокровищами – до той поры, пока не придет срок свершиться мести. Тогда воспрянет Меннегерн и явится в Ллуильду, дабы свершился лютый жребий, уготованный правителю ее, будь то Эгенллан либо его потомок или наследник. Так поведали слуги Черного Ворона и еще было ими сказано, что Мать надежно укрыла вход в зачарованный покой, где покоится их князь… Так надежно, что сами они не смогли отыскать вход туда. Сами они, старые эльфы, проведшие всю долгую жизнь в Семи Башнях, не смогли отыскать… И, сказали сии, ежели им оказалось не под силу найти зачарованный покой Черного Ворона, то не сможет этого никто из пришельцев. И впрямь поиски ни к чему не привели. Эльфы князя Эгенллана, а еще более жадные до добычи гномы и люди, обыскали Семь Башен в поисках ежели не самого Меннегерна, то хотя бы его золота – все напрасно. Так князь Ллуильды Эгенллан ни с чем вернулся в свою Белую Башню. Однако он велел раздать награды отличившимся при штурме Семи Башен воинам и готовить праздничный пир, поскольку…”
– Довольно, старая грязь! – перебил я Шугеля. – Если в твоем рассказе больше не будет ничего о Меннегерне, то хватит.
* * *
В Ренпристе был еще один человек, которого я хотел увидеть и еще одно дело, которое я хотел исполнить. Я покинул “Очень старый солдат” и направился в церковь. С собой я прихватил гномью книгу, наставление по рудному делу. Мне казалось, что если я встречусь с отцом Томеном, поговорю с ним, подарю ему эту никчемную книжицу, что-то в моей перебаламученной жизни встанет на место. Казалось, что я отыщу островок в бурном море, верну себе хоть что-то из потерянного…
Я пришел почти к самому концу службы. К своему удивлению, вместо старика Томена я увидел на кафедре молодого полного священника с толстыми щеками и маленькими добрыми глазками. Что-то дернулось в груди, я с трудом сдержался, чтобы не выдать охватившие меня мрачные предчувствия и занял место в задних рядах среди старух в блеклых платках, монотонно осеняющих себя гилфинговыми кругами и неторопливо отвешивающих поклоны…
Дождавшись конца проповеди, я вышел из церкви, направился к хорошо знакомой мне задней двери и принялся ждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108