Левая нога окончательно отказалась выдерживать вес тела…
Если бы я мог хоть немного соображать, то обязательно прихватил бы что-то вроде костыля, да просто надежную палку, на которую можно было бы опираться при ходьбе. Ну, какое-нибудь сломанное копье, или топор, что ли… Но я так спешил, в ужасе ожидая, что ворота захлопнутся передо мной, что кто-то вдруг на меня нападет… Я сам не могу сказать, чего я боялся – но накативший вдруг безотчетный страх гнал и гнал меня подальше от горящего Дашстеля… И я пополз – по мокрым вонючим стволам, втоптанным тысячами ног в болотную жижу. Эта жижа – мерзкая, вонючая полужидкая субстанция, вязкая и тягучая, выступала между досок и бревен, которые образовывали дорожный настил, мазала, пятнала меня, словно намереваясь пометить навеки, наложить несмываемое клеймо: “Ты мой, ты вечный раб памяти о болотах, вечный раб страха перед болотами, вечный, вечный, вечный…” Но я полз, стиснув зубы, размеренно перебирая окровавленными ладонями – полз.
Все, что было потом, слилось в памяти в один сплошной безликий ряд, среди невнятных серых образов которого яркими знаками выделялись отдельные редкие воспоминания. Помню, как на рассвете я обнаружил мертвого Вздоха. Я подполз к нему. У сержанта было перерезано горло, но это меня совсем не взволновало. Я мельком оглядел его вывернутые карманы – разумеется, ничего ценного там не было. Но я знал, где у Вздоха в полу нижней рубахи зашита серебряная монета и отыскал ее. Еще я позаимствовал кое-что из его одежды…
Чуть позже мне встретился местный крестьянин, выбравшийся спозаранку по каким-то своим делам. Увидев меня, он в ужасе убежал… Потом и вовсе – никаких членораздельных воспоминаний. Не помню, как я выбрался на твердую почву. Не помню, сколько часов – или дней? – я полз, когда смог встать…Самым странным во всей истории моего странствия из Болотного Края в Геву было то, что меня никто не добил. Должно быть, в этом пути мне не встретилось никого, кто счел бы, что усилия, затраченные на это, хоть как-то окупятся… Да. Не следует думать, что люди по своей природе злы и жестоки. Если злодейство не сулит прибыли – его не совершают. Равно как и доброе дело…
Словом, я выжил. Найдя какую-то нору в лесу, я отлеживался там, пока не смог снова ходить, опираясь на палку, и не привел в порядок остатки одежды – после этого я рискнул войти в первый попавшийся городишко и нанял комнату на постоялом дворе. Свой серебряный келат я потратил на то, чтобы вернуть человеческий облик, насколько это было возможно. Разумеется, со шрамами на левой половине лица уже ничего поделать было нельзя, как и предупреждал Энгер. Люди при виде меня шарахались или – кто покрепче – просто отворачивались. Но я, по крайней мере, купил себе нормальную одежду по росту. И главное – плащ. Широкий плащ с капюшоном.
В новом наряде, напоминающем одежду ученика мага, я вернулся в Ренприст. Стражу в воротах не волновало мое скрытое капюшоном лицо, как обычно, привратников интересовал только уплаченный мной медный грош. В “Очень старом солдате” я вообще не рискнул появляться – мало ли, что произошло за время моего отсутствия, вдруг кто-то уже успел возвратиться и представить дело таким образом, что предатель – я… А если еще вспомнить о моей неважной репутации, возвращение становилось очень опасным. Словом я наведался к тому попику, отцу Ренки. Он не сразу узнал меня… А когда я по его просьбе откинул капюшон, добрый священник изменился в лице. Он без всяких разговоров отдал мое барахло, и благословил на дорогу – разумеется, намек был ясен. Теперь-то я уже знаю, как люди реагируют на мои шрамы и стараюсь без нужды не показывать их…
…И больше в моей судьбе не было ничего интересного – я вернулся в Ливду, потому что мне больше некогда было возвращаться. Я открыл меняльную лавку, потому что не знал другого мирного ремесла. Я стал прятать мое лицо, потому что оно не нравилось никому. И я стал скрывать мой Дар, потому что он не принес мне счастья…

* * *

Я быстро глянул на Эрствина – тот стоял, прислонившись к стене, и тяжело дышал. Толку от парня сейчас было немного и я решил идти за эльфом в одиночку. Я подошел к двери и прислушался – ничего, шаги Меннегерна давно стихли. Найти-то его будет несложно – убегая, он оставил порядочный кровавый след. Проблема в том, что хитрый эльф может устроить засаду…
Я двинулся по свежим пятнам крови, прислушиваясь и размышляя, как бы я поступил на месте моего противника. Логичнее всего было бы постараться сбежать на коне, но, возможно, Меннегерн уже не питает надежд пережить эту ночь и хочет только мести? Тогда он где-то рядом. К тому же, куда ему бежать? До утра городские ворота не отопрут. Я обратил внимание на то, что перед следующей дверью пятна крови расположены несколько гуще, эльф задержался здесь. Возможно, обдумывал план засады? Или нет? Я нагнулся, поднял меч сэра Вальнта и швырнул оружие в проход… Кажется, за стеной послышался слабый шорох. Так… Значит Меннегерн дернулся, но, увидев, что это не я, сдержал удар? Возможно. Тогда я выставил меч перед собой и заговорил:
– Эй, эльф! Что-то ты не так храбр, а? Боишься меня, верно? Это тебе не с мальчишкой драться! А-а, я понял – ты хочешь ударить меня исподтишка. Я знаю, это у вас, нелюдей, любимый способ… Особенно у эльфов княжеского рода!
Все было рассчитано верно – такого оскорбления Меннегерн не мог снести, он бросился из-за двери на меня, нанося одновременно удар. Я этого ждал и встретил его встречным движением меча. Наши клинки со скрежетом столкнулись – и снова Меннегерн не сдержал моего удара и отлетел обратно в проход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108