Крыльцо оказалось передо мной, оно было темным, слишком темным, потому, что фонарь, который освещал его раньше, не горел. Я поднялась на цыпочки, вытянула руку и нащупала кончиками пальцев острые осколки — он был разбит. Разбить прочное, выделанное леммами стекло было не так-то просто; скорее всего, в него выстрелили. Дом, до которого я добиралась так долго, стоял передо мной тихий и страшный. Прежде, чем распахнуть двери, я помедлила еще немного, несколько ударов сердца, потом толкнула дверь ладонью и она провалилась вовнутрь. Коридор был очень темным, я наступила на что-то мягкое. Я вздрогнула и резко отпрянула, но это оказалась всего лишь сваленная на полу грудой одежда. Из просторной комнаты, которая составляла весь нижний этаж, в коридор пробивалась полоска света. Я прислушалась — там было тихо. Я сощурилась, чтобы свет сразу не ударил по глазам, немного постояла в луче и быстро шагнула через порог.— Привет, — сказал Хаарт.Я резко обернулась — голос раздавался откуда-то сбоку.Он сидел в кресле, в дальнем конце комнаты, куда почти не доходил свет единственного фонаря.— О, Господи, — медленно сказала я.Я могла бы узнать его только по голосу. Незнакомый человек сидел в кресле, грузный, страшный, лицо у него было опухшее и тяжелое. Выражения в темноте не разглядеть.— Ну, что ты смотришь? — с усмешкой сказал он. — А что ты тут, собственно, ожидала увидеть?— Я… не знаю. Я думала, ты погиб…— Так оно и есть, в общем, — тихо сказал он.— Послушай, Хаарт, — я попыталась собрать остатки здравого смысла, — Я ждала тебя в фактории. Когда ты не пришел за мной, как обещал, я решила, что тебя убили. Потом факторию разгромили. Я одна уцелела, понимаешь? И, когда они отъезжали — а я видела, как они отъезжали — там были наши лошади.Он молча кивнул.— Мне некуда было деваться, там валялись одни лишь трупы. Куда мне было идти? Я все равно собралась домой.— Ты очень долго шла. — сказал он.— От фактории? Через Кочевье?Он сказал:— Там, где-то в ящике, должны быть свечи. Если найдешь, зажги парочку.— Я могу передвинуть фонарь поближе.— Нет… не надо. Фонарь — это слишком ярко.Только теперь, когда глаза у меня привыкли к этому тусклому свету, я увидела, что в доме побывали. Не то, чтобы тут стоял сплошной разгром — видимо, Хаарт прибрал то, что уж очень бросалось в глаза, — но было как-то пусто. Исчезли темные стулья резного дерева, не было посуды на полках, даже плетеных из тростника циновок на каменном полу.— Тут кто-то был? — спросила я.— Да, — неохотно ответил Хаарт — тут кто-то был.Я выдвинула ящик, где всегда хранились всякие хозяйственные мелочи и, порывшись там, в общей груде хлама, нашла свечи. Подсвечника я нигде найти не могла, поэтому я просто зажгла две свечи, прикрепив их бок о бок к глиняной плошке.По стенам метнулся колеблющийся свет, поползли дополнительные тени. Я увидела свою собственную тень — она качалась где-то под потолком, страшная, искаженная.— Зажгла? — не оборачиваясь, спросил Хаарт, — А теперь, принеси их сюда.Я взяла плошку. Капли горячего воска потекли мне на пальцы и я невольно вздрогнула.Я поставила плошку на пол, рядом с креслом Хаарта — в том углу, где он сидел, больше некуда было ее поставить, — и сама села тут же.Щурясь от света, он медленно протянул руку к живому огню и тут я увидела, что они с ним сделали.— Ну да, — кивнул он, — Им очень нужно было знать, как попасть обратно. Поэтому они…— Они пытали тебя?— Ну, в общем, они так старались… Я провел бы их через Проход, если бы мог — мне что, жалко, пусть убирались бы обратно на ту сторону. Но он был закрыт. Они никак не могли в это поверить.— Они что, думали, что ты знаешь что-то и скрываешь от них?— Ну да. При этом они надеялись, что если они уж очень постараются. то я, может, расскажу им, в чем дело.Я молчала. Под его внимательным, насмешливым взглядом я не знала, что сказать. Если бы не люди с той стороны… все, может быть, было бы и не так ужасно. Тут ведь никто не выдерживал, столкнувшись лицом к лицу с насилием. Да и кто бы выдержал?— Ты бы согрела воды и переоделась, — сказал он. — Видела бы, на что ты похожа.— Да…Но я никак не могла отвести взгляд от его искалеченной руки.— Когда я туда попал, — сказал он, — Они уже почти все были больны. Они все надеялись, что я знаю, как пройти обратно, просто не хочу говорить, потому они и не пристрелили меня сразу. Потом мне удалось уйти — когда я уходил, среди них уже мало кто оставался в живых. Тогда я пошел к фактории.— Ты был в фактории?— Ну да. То, что я там нашел… Я думал, ты тоже… там.— Когда они напали на факторию, я была в оранжерее, в дальнем конце. Я услышала выстрелы и спряталась. Хаарт, они все так страшно умирали…— Да, — сказал он, — Я знаю.— Если бы я хотя бы знала, что можно сделать… Что-то же можно сделать, Хаарт?— Нет, — сказал он. — Насколько я знаю, нет.— Послушай, Хаарт, все, что тут происходит — это то, что на поверхности. Видимость. Я хочу сказать, что это еще не все. Есть еще кто-то, кроме леммов и сульпов… Еще кто-то здесь. И они — я не знаю, насколько они принимают во всем этом участие. Но я думаю…— Не важно, что ты думаешь. Они никогда не вмешиваются.— Там, в горах…— Да, — сказал он, — там, в горах.— Я не верю, что они ни во что не вмешиваются, Хаарт. Вы что же, все не понимаете, что тут происходит?Он устало качнул головой.— Что бы тут не происходило, это тебя не касается, во всяком случае. Иди, — мойся. Потом поможешь мне подняться.Я вымылась и переоделась в комнате наверху. В чистой рубашке — одежду они почему-то не тронули, — я сразу почувствовала себя лучше. Из погреба пропали почти все запасы — я нашла немного муки и какие-то травы, вот и все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40