Вон за тем рухнувшим караван-сараем видел я яму — как раз ему по росту.
Шендерович рассеянно огляделся вокруг, потом многозначительно покосился в сторону Гиви.
— И ежели вы намерены воспользоваться случаем и бежать, — сказал незнакомец, прочтя его мысли, — то оставьте это намерение, ибо птицы Анка — мои.
Он сложил губы и как-то по-особенному свистнул. С места сорвалась, отделившись от черной стаи, крохотная точка и приблизилась, постепенно увеличиваясь в размере и трепеща крыльями, а потом уселась на плечо незнакомца. Склонив голову, она поглядела на путников насмешливым блестящим глазом.
— О! — удивился Шендерович, — эту мы уже видели!
Птица подняла хохолок, поиграла им, потом опустила.
— Мы зовем ее Худ-Худ, — пояснил незнакомец, — эта птица очень полезна для поручений обитателям небес и духам. Нет более прославленной и почитаемой птицы на всем Востоке, так что извольте относиться к ней с должным почтением. Она проследит, чтобы вы исполнили все, как подобает.
Птица вновь сорвалась с места и села на обломок скалы, выжидательно поглядывая на Шендеровича.
— У, зараза фискальная, — пробормотал Шендерович, неохотно поднимаясь с места.
— А как вернетесь, — благожелательно заметил незнакомец, — и омоетесь вон из того меха, то, полагаю, уместно будет приступить к трапезе, которая до некоторой степени есть трапеза поминальная. Ибо дух вашего пленителя, убитого трусливыми соратниками, взывает об успокоении.
— Ну да, ну да, — согласился Шендерович, стаскивая с верблюда изукрашенную попону и с той же неохотой направляясь к лежащему поблизости телу. Гиви вздохнул и последовал за ним.

* * *
Взошла остророгая луна, и в ее холодном свете верблюды шумно вздыхали и переминались с ноги на ногу. Из-за развалин раздался долгий переливчатый вой, оборвавшийся на высокой ноте. Гиви вздрогнул.
— Всего лишь шакал, — успокоил его пришелец.
— А, — сказал Гиви, отгрызая кусок от жесткого мяса, завернутого в лепешку, — тогда ничего…
— А еще потомок Шемхазая, — укорил его Шендерович.
— Помилуй, о, мой беспокойный друг, — удивился незнакомец, — какой же он потомок Шемхазая? Ог, царь Вассанский, единственный уцелевший на Земле исполин, насколько мне известно, не оставил потомства. Что неудивительно — где ему найти пару — при таких-то габаритах? Впрочем, поскольку каждый из живущих на Земле без сомнения чей-нибудь, да потомок, то и другу вашему есть, чем гордиться.
— А эти, братья, говорили…
— А! — сказал незнакомец, — маги? Ну, эти соврут не за дорого. В их речах, ежели честно, вообще нет ни крупицы истины, поскольку истина им вообще неведома.
— Допускаю, — согласился Шендерович, наглея на глазах, — но они, по крайней мере, представились!
— Не имена то были, но лишь прозвания, каковыми они, для пущей важности, сами себя именовали. А если ты, о, сын Авраама, намекаешь, что не назвал я вам своего подлинного имени, то, значит, есть тому своя причина. Можете называть меня Шейхом, ибо это до какой-то степени соответствует истине. Еще добавлю, что не желаю я вам зла.
— Поверю на слово, — мрачно сказал Шендерович.
— Погоди, Миша, — поспешно проговорил Гиви, поскольку Шендерович, угнетенный вынужденным молчанием и общим унизительным положением явно лез на рожон, — ежели все так, как ты говоришь, о, Шейх, не прояснишь ли, куда мы попали и кому мы тут потребны? Ибо за нами гоняются уж, почитай, не первые сутки люди, нам вовсе неведомые.
— Зачем и кому вы потребны, я сказать не могу, поскольку нет у меня на то права, но добавлю, что сие должно открыться вам в соответствующее время, — сказал Шейх, — скажу лишь, что испытания ваши еще не закончились, и потребуют равно мужества и проницательности. Впрочем, — он чуть поклонился путникам, — успели вы выказать оба этих качества, так что не сомневаюсь я, что Тот, кто держит весь мир, точно драгоценный камень в ладони, избрав вас, вновь явил любовь свою и милосердие, изначально Ему присущие.
— Э… — Шендерович почесал затылок, — польщен. А все-таки, где мы находимся? Типа, с географической точки зрения? Ибо пребывали мы в Стамбуле, он же Константинополь, он же Византия, он же Цареград, а потом очутились неведомо как, неведомо где…
— Где? — сурово переспросил Шейх, — в сердце мира. Ибо сердцем мира зовется то, что существует везде — и нигде. Всегда — и никогда. И то, что происходит здесь, так или иначе происходит во всех мирах, подобно кругам по воде, что распространяются от брошенного камня. И не только на Земле во всех ее проявлениях, но и в горних сферах, ибо все, что делается наверху, есть результат действий человека.
— С точки зрения географии это как-то сомнительно, — заметил Шендерович, скептически поджав губы.
— А кто говорит о географии? — воскликнул Шейх и в глазах его вновь загорелись красные огоньки. — География — услада простецов, изначально положивших сущему жесткие пределы. Для тех же, кто смотрит глубже и дальше, пределов нет. Ибо они лишь завесы, стенки сосудов, отделяющих один мир от другого, но проницаемые для посвященных…
— Ну да, ну да, — устало подтвердил Шендерович, у которого имелась уже практика общения с облеченными властью умопомешанными. — В сердце мира, понятное дело. И вообще — Что такое география? Лженаука! Продажная… э-э… гетера материализма.
— Чую я насмешку в твоих речах, — заметил Шейх, — а раз так, то скажи мне, о, скрытый книжник, ежли ты так веришь в географию, — где, по-твоему , мы находимся?
— Да откуда я знаю? — окончательно разозлился Шендерович, — это я вас спрашиваю! И вообще — где тут у вас представители местной администрации?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124