Она была так бледна, даже губы побелели, глаза закатились… Глубокий обморок, вызванный потерей крови. Деду-врачу придется повозиться, чтобы поднять ее на ноги. Серьезное испытание для его науки.
Из ранок на шее текла кровь. Сладостно-пьянящая кровь! Того, что еще текло в сосудах этого хрупкого тельца, хватило бы еще на несколько глотков… Прежде, чем остановится сердце… Но граф не хотел, чтобы Лизе-Лотта умерла.
Если он убьет ее сегодня, от дивного наслаждения останется лишь воспоминание.
Если же он позволит ей выжить… Позволит и поможет – без его помощи ей не выкарабкаться уже – тогда Лизе-Лотта еще хотя бы раз даст ему ту же радость. А может быть, много раз, если он усмирит свои аппетиты и не будет так жаден.
Граф широко провел языком по ранкам – и они затянулись в мгновение ока. Теперь они выглядели, будто два булавочных укола. Только кожа по краям побелела и разлохматилась.
Настоящий специалист по вампирам – такой, как Абрахам Стокер – сразу понял бы, в чем причина внезапного недомогания прелестной Лизе-Лотты!
Но в том-то и прелесть ситуации, что настоящих специалистов по вампирам здесь нет!
Они только мнят себя специалистами, но на самом деле – в глубине своих гнусных гнилых душонок – они не верят в вампиров… Они вообще ни во что не верят. Кроме как в свое превосходство над другими народами.
Мерзость, мерзость… Оскорбительно иметь таких существ – своими врагами! Еще оскорбительнее знать, что они не враги, а сторонники… Вроде как сторонники?

Граф с улыбкой любовался на Лизе-Лотту, обессилено приникшую к его груди. Теперь он познал ее… И это познание было глубже, чем у мужчины, овладевшего любимой женщиной. Глубже, чем у мужа, прожившего двадцать пять лет со своею женой в добром согласии. Нет, граф познал самую суть Лизе-Лотты!
Он видел ее такой, какая она есть на самом деле.
Не худенькая тридцатилетняя женщина с громадными испуганными глазами и сединой в коротких темных кудряшках, какой она видится остальным, нет, она все еще была девочкой… Десятилетней девочкой с толстыми косами – и такими же громадными испуганными глазами, как сейчас.
Вот она замерла в кресле-качалке… На ней ночная рубашка и шерстяные чулки, спустившиеся к щиколоткам. Она кутается в плед. На коленях – книга.
Она боится…
Боится, что кто-нибудь застанет ее за этим преступным занятием – за чтением глубокой ночью!
Боится, что дед на неделю запрет от нее книжный шкаф.
Боится, что ее отправят в закрытую школу, где вовсе не будет книг, а только бесконечное рукоделие – как и положено благовоспитанной немецкой девочке.
И еще она боится чего-то неосознанного… Она ведь не помнит, как именно погибли ее родители. Кажется, в автомобильной аварии? Так ей сказали. Она знает, как они погибли, – но не помнит. Думает, что не помнит.
На самом деле она присутствовала при этом и воспоминание укрыто в тайниках ее памяти, воспоминание о том, как ссорились отец и дед, как дед выхватил револьвер и снес половину черепа любимому отпрыску, а следом разрядил весь барабан в живот и грудь ненавистной невестке. Он мог попасть в Лизе-Лотту, она все это время прижималась к матери – и упала под тяжестью ее бездыханного тела.
Ей было два с половиной года.
Она все забыла.
Она не забудет никогда…
И сейчас – ей все еще десять лет и больше всех на свете она боится деда.
А ведь ей многое пришлось испытать… Ее английский возлюбленный предал ее. Она пережила гибель близких и заключение в гетто. Потом она попалась этому гаденышу. Он мучил ее своею неистовой любовью. И, кажется, даже не догадывался о том, что для нее его ласки – мучение.
Кажется, он тоже хочет поучаствовать в эксперименте? Из него получится великолепный вампир… Он уже сейчас такой упырь, каких редко встретишь даже среди носферату! Интересно, каков он на вкус? Должно быть, гадок. Да, юный красавчик Курт плохо обращался с бедняжкой. И все-таки деда своего она боится сильнее. Должно быть, выдающаяся личность, этот доктор Гисслер… Стоит познакомиться с ним поближе.
Граф прижал Лизе-Лотту к груди и покачал в объятиях, как младенца. Он все еще чувствовал вкус ее крови на губах. Прелестное создание! Нежное, чистое и страдающее. Идеальная жертва. Нет ничего вкусней страданий. Особенно когда они приправлены нежностью и чистотой. Она так привыкла жертвовать собой ради других. Да, действительно – идеальная жертва! Жертва, привыкшая к самопожертвованию… Да еще и хорошенькая, вдобавок ко всему.
Граф предпочитал хорошеньких жертв. Чтобы не только жажда, но и эстетическое чувство было удовлетворено. И эти ребята, военные и ученые, – экспериментаторы придурковатые – они не ошиблись в своих расчетах… Действительно, красивые и юные жертвы – лучшая приманка для любого вампира.
Интересно, как они отбирали всех этих девочек и мальчиков? Постарались ведь… Ангелочки – как с рождественской открытки – на любые вкусы!
Граф хихикнул, вспомнив, как Мария и Рита накинулись на ту девчонку. Это было восхитительное зрелище! Две прекрасные молодые женщины – пышная белокожая Мария с ее длинными золотистыми косами и изящная смуглая Рита с буйными черными кудрями – и девочка, хорошенькая, румяная, русоволосая девочка, безвольно повисшая на их руках. Картина, достойная мастеров прошлого – Буше, Фрагонара, Греза! Правда, они бы в обморок упали от этого зрелища…
Только вот в том, что вампира можно поймать «на живца» и заманить в ловушку, как лисицу в капкан – в этом господа-ученые просчитались. Хотя… Рита, с ее беспечностью, бурным темпераментом и неутолимым голодом – она вполне могла бы попасться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136