Мне хотелось познать любовь чистого существа прежде, чем я погружусь во мрак навсегда…
– Но теперь она уже не чиста! – хрипло рассмеялась Магда.
– Она чиста. Я лишил ее непорочности – но лишить ее чистоты я бы не мог… Даже если бы захотел – не смог бы. Она – как те дети. Она чиста, Магда. Разве ты не чувствуешь этого? Ее кровь… Как драгоценное вино.
– Ты поделишься со мной ее кровью? Поделишься?!
– Нет. Она вся моя, – с какой-то странной страстью ответил Курт. – Я запрещаю тебе даже думать об этом.
– Я все равно попробую ее крови! Ведь твои вены ею полны! – взвизгнула Магда и впилась в шею Курта, присосалась, жадно чмокая…
Курт оторвал ее и ударил так, что голова ее резко мотнулась в сторону.
– Глупая тварь! Я не успел даже распробовать ее, когда ты явилась, вопя, как очумелая кошка! – прорычал Курт и…
И впился зубами в шею Магды!
Некоторое время он сосал, покачиваясь и постанывая от удовольствия. Гели наблюдала, как Магда становится все бледнее, как блаженная улыбка разливается по ее лицу, как трепещет ее тело – словно в восторге страсти… Или в предсмертных конвульсиях?
Наконец, Курт оторвался от шеи Магды, лизнул ее языком и резко встал.
– Нет, Курт! Подожди! Любимый! Умоляю! – чуть слышно прошептала Магда.
– Я хочу закончить с ней, – Курт кивнул в сторону Гели.
– Да, да… Но позже… А сейчас… Умоляю тебя! Люби меня! Возьми меня, как женщину! Хотя бы один раз! Последний раз! Клянусь тебе, Курт, это будет последний раз! Но еще хотя бы раз… Умоляю…
Извиваясь, Магда принялась сминать кверху подол своего узкого пунцового платья, обнажились стройные белые ноги, полные бедра, словно светившиеся в темноте…
Вот этого Гели уже выдержать не смогла! Она вскочила на ноги, развернулась и побежала. Побежала прямо по коридору, уходящему куда-то во тьму. Стук собственных ног, гулко раздававшийся в подземелье, подгонял ее, и она бежала все быстрее, быстрее, пока грохот сердца и свист дыхания не заглушили этого стука и ей не перестало казаться, будто ее преследуют. Она бежала в кромешной тьме, пока не налетела на стену… Гели рухнула на пол, минутку полежала, оглушенная. Но это был не тупик, а поворот, она быстро разобралась, двигаясь ползком и на ощупь. Когда сердце чуть-чуть успокоилось, она стала прислушиваться. Тишина вокруг была наполнена шорохами, шелестом, где-то капала вода, откуда-то доносилось эхо голосов… Гели поднялась на ноги и прислушалась, пытаясь выбрать направление.
И вдруг – совсем рядом раздался громкий звук, словно бы хруст песка, придавленного тяжелым сапогом!
Вскрикнув, Гели снова понеслась по коридору. Она бежала, бежала, бежала… Пока не зацепилась за что-то ногой. Кажется, по инерции бега она пролетела довольно далеко вперед – и с силой врезалась в пол. Боль оглушила ее, перед глазами вспыхнули оранжевые всполохи… И пропали.
Сколько времени лежала она без чувств – Гели не знала.
Наконец, она начала осознавать себя.
Твердый холод и сырость камней, на которых лежала. Жжение в разбитых коленках и ладонях. Тупую боль в ушибленной голове. Головокружение… И невыносимое страдание души!
Она была в темноте.
Одна.
А Курт превратился в чудовище.
И он совсем не любил ее.
Он просто хотел выпить ее кровь…
Гели разрыдалась – привычно, в голос! – и замолчала, испугавшись покатившегося по подземелью эха. Но слезы рвались изнутри, сдержать их она была не в силах, и тогда принялась плакать – тихо, совсем тихо, давясь слезами, поскуливая, как щеночек.
Она получила все, о чем мечтала. Поцелуи Курта – и даже больше, чем поцелуи! Приключения в старинном замке – даже больше, чем просто приключения, мало кто из героев любимых ею книг переживал такое! Раскрытие тайны, ужасной тайны, о которой она бы и помыслить не могла, даже в самых фантастических мечтах… Она получила все, о чем мечтала. Все – и даже больше. Но как же ей теперь плохо от этого!
Гели плакала, а тьма перед ее залитыми слезами глазами вдруг расцвела многоцветьем радуги… И Гели не сразу поняла, что сгусток слабого света, словно бы парящий во тьме коридора, является вовсе не обманом зрения, а самой что ни на есть реальностью!
Гели поднялась на колени, напряженно вглядываясь во тьму. Она не знала, радоваться ли ей спасению или бежать отсюда прочь… Быть может, это светится фонарик? Быть может, кто-то хватился ее и выслал солдат на поиски? Но для фонарика этот свет был слишком бледным!
Свет – или, правильнее сказать, бледное свечение – все приближался, и Гели в конце концов разглядела, что источником его является лицо! Хорошенькое женское личико в обрамлении темных волос, тонкая шейка, точеные плечики и полуобнаженная грудь, и обнаженные изящные руки – все светилось в темноте бледной фосфорной белизной. И на белом лице ярко полыхали темные, с каким-то странным рубиновым отблеском глаза, и алые губы, и белоснежные зубы, приоткрытые в улыбке. В этом свете нельзя было разглядеть волос или платья. И даже черты светящегося лица Гели разобрала не сразу. Гели была так удивлена уже самим фактом свечения, исходящего от кожи женщины в этой кромешной тьме – где сама она собственную руку-то не могла разглядеть, даже вплотную поднеся к лицу! – что почти не удивилась, когда узнала в сияющей женщине Лизе-Лотту. В конце концов, Лизе-Лотта тоже была в этом замке. И, хотя Гели сказали, что она больна… И Курт болен, и Магда…
Видимо, пережитое потрясение и ушибы очень плохо подействовали на умственные способности Гели. Во всяком случае, впоследствии, вспоминая все обстоятельства того страшного дня, Гели сама на себя удивлялась: как она могла не сопоставить факты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136