– Хватит. Прекрати! – скомандовал Раду.
Лизе-Лотта с недовольным ворчанием отпустила руку солдата. Она была еще так голодна! Жалкая порция крови не утолила, а только разожгла ее голод! Но ей даже в голову не приходило – ослушаться Раду.
– Ты забыла лизнуть, – терпеливо напомнил Раду.
Лизе-Лотта снова схватила руку и провела языком по запястью, с наслаждением ощущая вкус крови… Ранки затянулись.
– Теперь – шея. Рот открываешь шире, головы запрокидываешь, ему голову тоже отгибаешь вправо, только не сильно, чтобы не сломать ему шею…
Лизе-Лотта подпрыгнула на цапочках – солдат был слишком высоким, она не дотягивалась до его горла!
Раду беззвучно рассмеялся.
– Поставь его на колени. Просто мысленно прикажи – и все…
Лизе-Лотта приказала, подвывая от нетерпения.
Солдат рухнул на колени.
Лизе-Лотта аккуратно отклонила его голову, открыла рот, запрокинулась – и с силой ударила клыками! На этот раз все получилось сразу, хотя артерия действительно была очень глубоко. Кровь хлынула ей в рот с такой силой, что Лизе-Лотта даже отпрянула – она не ожидала такого! – и чуть-чуть порвала ему зубами кожу. Но через миг – присосалась, приноровилась, и пила размеренными, большими глотками… Пила, пила, пила… Пока не почувствовала, что сердце, бившееся все скорее, затрепетало судорожной синкоппой. Тогда она оторвалась и взглянула на Раду, ища подтверждения правильности своих действий. Раду с ободряющей улыбкой кивнул ей.
– Молодец, ты умница, все сделала правильно. Теперь ложись и подреми. После первого раза сон всегда долгий и глубокий. А я пока унесу его.
Раду поцеловал Лизе-Лотту в губы, подхватил на руки и положил в гроб. Но не только не запер на замок – даже крышку опускать не стал! Лизе-Лотта видела, как он взвалил тело солдата на плечо и понес его прочь. Она проводила его удивленным взглядом. И почувствовала, как неудержимо клонит ее в сон. И она заснула – едва успела уронить на гроб крышку…
На этот раз ей снились сны. Разрозненные обрывки события. Картины. Лица. Какие-то диалоги… Она не все понимала. Но все запомнила, потому что все это имело какое-то отношение к ней.
Она вспомнила, что ее зовут Лизе-Лотта Гисслер.
Что она боится – боялась? – своего деда, безумного доктора, который находится в этом замке…
Но этот замок – не их дом.
Их дом далеко.
А дед убил ее папу и маму.
Она видела, как он их убил!
И еще, кажется, у нее был муж…
Но муж представал перед ней в трех лицах. То высоким, тонким, синеглазым юношей с породистым лицом и светло-русыми волосами. То – худощавым смуглым брюнетом с добрыми полными губами и теплыми карими глазами. То – очень молодым и очень красивым, атлетически сложенным блондином… И всех троих затмевал ее возлюбленный Раду!
Еще у нее был ребенок. Худенький чернокудрый мальчик. Она его любила. Она не должна пить его кровь, не должна позволять другим сделать с ним это… Она должна его защищать!
Еще во сне и в воспоминаниях присутствовала женщина. Красивая женщина с рыжими волосами. И эта женщина – ее враг! Эта женщина хотела вреда ее мальчику. Она должна быть наказана…
И еще один враг вспоминался, лютый, жестокий враг, чью кровь она мечтала пить еще тогда, когда не была вампиром и не имела клыков… Отчего-то у этого врага был облик белокурого юноши, которого Лизе-Лотта сначала вспомнила, как одного из своих мужей.
И все это было так странно… Но не причинило ей ни малейшей боли. Зря Раду тревожился – Лизе-Лотте стало даже как-то спокойнее после того, как она все это вспомнила! Она почувствовала себя защищенной в своем новом состоянии. Проснувшись, она еще долго лежала в уютной темноте гроба. И, хотя гроб не был заперт, ей совершенно не хотелось выходить.
Она хотела дождаться Раду.
Она ждала его.
Но Раду отчего-то долго не шел…
И в конце концов Лизе-Лотта соскучилась так вот бездеятельно лежать. В ней пробудилось любопытство. Захотелось узнать – больше! К тому же где-то в глубине тела зашевелился голод, запустил ледяные щупальца под сердце… Лизе-Лотта знала, что холод быстро растечется по всему телу, а голод сделается невыносимым.
А ведь Раду научил ее охотиться! Наверное, он будет доволен, если она сама найдет себе еду… Возможно даже, он и вовсе сегодня не придет, уверенный, что Лизе-Лотта может сама о себе позаботиться?
И тогда она встала.
С изумлением ощупала себя – одежда была какая-то непривычная! Темно-гранатовое бархатное платье с завышенной талией и квадратным вырезом на груди. Под платьем – длинная рубашка из очень тонкого полотна. Вырез рубашки обшит кружевом, кружевная кромка выступает над вырезом платья. Странные плоские туфли из бархата того же цвета. И чулки телесного цвета – до колен, под коленями перехваченные очень красивыми подвязками! И больше никакого белья. Совсем.
А волосы? Что-то случилось с ее волосами! Они отросли и стали такими пышными! Лизе-Лотта пожалела о том, что не может увидеть себя в зеркале. И вспомнила, как сожалел об этом Раду.
Лизе-Лотта пошла по коридору. Потом свернула. Новый коридор упирался в лестницу. Она поднялась, прошла по какому-то темному залу, потом снова по лестнице – и вышла на открытую галерею!
Стояла ночь. Небо напоминало прилавок ювелира: черный бархат, усеянный многоцветьем камней. Прежде звезды не казались ей такими огромными – и разноцветными! Прежде все звезды были или белыми, или золотистыми. А сейчас – белые, золотые, голубые, розовые, красные! – они испускали длинные, трепещущие лучи, сливающиеся в широкую радугу… Ночная радуга! Прежде Лизе-Лотта и представить себе не могла, что такое бывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136