Какая-то часть
корабельного мозга еще действовала, кое-где светились индикаторы систем
жизнеобеспечения, и мигала надпись, сообщающая о работе синтезатора
пищи, но все это было лишь малой каплей, долей процента от доли процента
того, что корабль должен был уметь делать и что он когда-то умел.
В углу, поджав под себя лапки, жалким комком скорчился ремонтный
робот-червь. Стефан легонько пнул его ногой. Ему показалось, что червь
слабо шевельнулся в ответ, но, конечно, только показалось. Червь был
мертв, он только притворялся живым, он выглядел как новенький: сизые
сегменты его туловища за много лет не съела никакая коррозия. Когда-то
роботов-червей было несколько десятков, они неутомимо ползали по
коммуникационным шахтам и лазам, куда не было доступа человеку; после
посадки на планету они еще долгие годы выдавали тревожные сообщения,
диагностируя начало разрушения той или иной системы корабля, они
неумолчно шуршали по лазам, пытаясь что-то отрегулировать и что-то
исправить, а потом начали замолкать один за другим. Никто не видел, как
этот, последний, приполз в ходовую рубку и здесь умер. Или заснул? Во
всяком случае, многочисленые попытки Уве и Донны вновь задействовать его
не привели к желаемому результату.
А вот корабль был еще жив. В последние годы он даже как будто
перестал разрушаться, за десять лет в нем не вышла из строя ни одна из
систем, словно обреченный корабль, большая часть которого была давно и,
по-видимому, необратимо мертва, вдруг раздумал умирать своей последней
оставшейся частью. Словно он решил жить ради самого факта жизни, как
безнадежный инвалид, навсегда прикованный к больничной койке. Он не
собирался сдаваться. Он жил теми упорными крохами жизни, которыми еще
держится иногда двухтысячелетний дуб с одной-единственной зеленой веткой
и тоненькой полоской живой коры, протянувшейся вдоль мертвого ствола.
Для Стефана корабль всегда был кораблем, а не башней-донжоном, как для
большинства остальных. Летаргический мозг "Декарта" еще был способен
управлять тем немногим, что осталось: поддерживать внутри корабля
сносную температуру и влажность, следить за синтезатором пищи, иногда -
рассчитать для Анджея одну из его заумных моделей. Постоянно работал
радиомаячок - обыкновенная пищалка с всенаправленной антенной. Анджей
однажды сказал, что при низкой электрической активности атмосферы сигнал
маячка может быть выделен из шумов с расстояния в миллиард километров.
Еще работали корабельные часы, показывающие земное и бортовое время -
застывшая разница не превосходила нескольких часов, потраченных
"Декартом" на форсажный набор релятивистской скорости в устье Канала
сорок земных лет и сто семнадцать считанных земных дней назад...
"...Всем на борту! Готовность к входу в Канал! Повторяю: готовность
к входу в Канал! Прошу пассажиров пройти в свои каюты и оставаться в них
вплоть до полного прохождения Канала, о чем будет объявлено особо.
Пассажирам категорически запрещается приближаться к служебным
помещениям. Экипаж также рассчитывает на то, что его не будут отвлекать
вызовами по аварийному интеркому. Желаю всем благополучного
туннелирования. Удачи нам!" - и через минуту снова: "Всем на борту!
Всем..." Это была запись, транслируемая с маяка предварительного
наведения. Корабельный мозг заботливо снабдил ее интонациями Бруно
Лоренца.
Стефан хорошо помнил и этот голос, разнесшийся по всем корабельным
закоулкам, и свои ощущения. Он как раз играл в "догони-замри" с Питером
и Маргарет и почувствовал, что двигаться стало тяжелее. Корабль вышел на
траверз маяка с предкритическим значением функции "масса-скорость" и
теперь дополнительно разгонялся.
Разумеется, Стефан не остался на пассажирской палубе. Поймав по
пути не один завистливый взгляд, он прямиком направился в ходовую рубку.
Что с того, что он, подобно большинству пассажиров, совершал туннельный
прыжок впервые в жизни. Он был сыном капитана и не мог подавить
искушение время от времени давать это понять. Жутковатые параграфы
Специального Устава, применяемого только в нештатных ситуациях, просто
не могли относиться к нему. Он не мог создать никакой нештатной
ситуации.
Обида! - вот что осталось на долгое время, после того как Бруно
Лоренц вышвырнул его из рубки, ухватив железными пальцами за штаны и
воротник. Он упал на палубу в коридоре и от боли и обиды света
невзвидел. А отец - отец повернулся и задвинул за собой дверь, мгновенно
забыв о Стефане и ни словом потом не обмолвившись о причиненном сыну
унижении. Как так и надо. Хорошо еще, что ни Питер, ни Маргарет ничего
этого не видели.
Стефан усмехнулся: если бы видели, осложнения могли начаться
раньше...
Канал оказался виртуальным, вдобавок еще и инверсным. И если
последнее означало для корабля всего-навсего повышенный расход энергии
на разгон и защиту от встречного потока космических частиц, то первое
обстоятельство было куда более серьезным и чреватым самыми неприятными
последствиями.
Стефан знал о Каналах лишь то, что доступно большинству. Капитан не
обязан знать все. В отличие от стабильных внепространственных Каналов,
пронизывающих преимущественно спиральные рукава Галактики и их
ответвления, виртуальные Каналы встречаются где угодно, в том числе, по
мнению теоретиков, и в галактиках, начисто лишенных спиральных ветвей, а
возможно, и в межгалактическом пространстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10