утонченность всей ее наружности; исходящая от нее сила, казалось пропитанная запахами древней магии, событий давно ушедших времен, погибших царств, пылающих в пожарах городов. Он был столь очарован ею, что едва замечал тех, кому она его представляла. Мужчины надменно и снисходительно кивали ему, женщины старались чувственным взглядом отыскать в его сердце уязвимое место, произносились прославленные имена их родов: Ванделор, Морителла, Агенор, Пескалко, де Чег, Ле-Мирон, Сепульведа – ко всему этому он был сейчас равнодушен. Только ее имя желал он знать, ее движения и взгляды хотелось ему разгадать. И лишь когда совсем рядом пронеслась в вальсе пара, толкнув его, чары рассеялись и он вспомнил, зачем он тут. Только в этот миг он окончательно понял, где находится, с удвоенной остротой почувствовал присутствие Тайны, полную неизвестность и упадок духа, ибо рядом простиралась страна смерти, она была везде, примыкая к оболочке жизни, как темный подкожный слой, и проступая наружу в местах, подобных этому, сквозь непрочные покровы живого мира.
Он высвободил руку, чуть отстранив свою спутницу, и испуганно огляделся. Они пересекли залу больше чем наполовину и стояли метрах в десяти от одной из статуй – цельной скалы стального цвета, вздымавшейся над бледным камнем пола, на вершину которой был водружен массивный трон из какого-то голубого минерала, усеянного небольшими впадинами. На троне восседало изваяние – мужчина с погруженным в раздумье грубым лицом, когтистыми руками и темной рябой кожей почти того же цвета, что и трон; статуя, казалось, то ли растет из своего сиденья, то ли вдавливается в него. Основание скалы было окружено кольцом из черных пятен, между которыми, наклоняясь и покачиваясь, лавировали четыре пары. Головы танцоров были беспечно откинуты, в тишине слышалось лишь шарканье бальных туфель. Глядя на статуи, огромные фигуры дворцовой игры, чьи пешки кружились по волнистому серому полу, Бехайм почувствовал себя маленьким растерянным человечком, совсем чужим в этом мире.
– Я должен видеть Патриарха! – заявил он, повернувшись к женщине, делано уверенным голосом, в котором сам же услышал дрожь. – Мне нужно встретиться с ним немедленно!
Она и бровью не повела.
– Он тебя слышит, Мишель. От тебя требуется лишь дать знать, чего ты хочешь.
– Где он? – Бехайм резко повернулся, пытаясь понять, откуда за ним следят. – Я должен его видеть!
– Мишель! – Ее властный голос словно толчком заставил его замолчать. – Он тебя видит. А это главное. Говори же, что там у тебя, и он ответит.
Поняв, что настаивать на своем бесполезно, Бехайм постарался успокоиться и, обращаясь к своей собеседнице, начал рассказ о том, что ему удалось выяснить, о своем плане и о том, чего он надеется добиться. Она не сводила с него глаз, но взгляд ее утратил прежнюю силу, как будто выключили какой-то ее главный внутренний механизм. Она стояла без движения, лишь грудь вздымалась и опускалась. В полумраке светилось ее белое платье.
Когда он закончил, она немного помолчала и все с тем же застывшим лицом, с каким слушала его, произнесла:
– Нам, конечно же, было известно, что Фелипе и Долорес канули в Тайну. Мы, однако, не знали, кто стал виновником их участи. – Пауза. – Их очень любили.
В последних словах Бехайм услышал обвинение и сразу же стал защищаться:
– У меня не было выбора. Я выполнял приказ Патриарха.
– Возможно. Правда, нам кажется, что ты несколько перестарался. Как бы там ни было, дело сделано, и Валеа постараются свести счеты с Агенорами. Надеюсь, ты не упустишь это из виду.
Боковым зрением Бехайм уловил какое-то движение, но, обернувшись, увидел лишь статую восседавшего на троне. Бехайма будто обдало ледяной водой. Не передвинулись ли только что еле заметно эти руки с когтями по подлокотникам трона? Он мог бы поклясться в этом. А длинные узкие бледные полосы под тяжелыми веками – это порок камня или же белки шарообразных глаз? Вполне может быть, подумал он, что эта скульптура и есть Патриарх. Если так, то он поразительно уродлив в этом своем почти полном окаменении – да, высокую цену он платит за тысячелетия своей жизни. Вглядываясь в эти сощуренные глаза, пытаясь установить связь с огромным холодным разумом, все еще жившим в своей тюрьме из каменной плоти, он сказал:
– Я не могу действовать без вашей помощи, господин. Если бы я распространил слух о том, что важная улика в деле об убийстве Золотистой лежит за стенами замка, убийца, несомненно, расценил бы это как возможную ловушку. Однако, если просочиться таким сведениям позволите вы, сомнений не возникнет. Кроме того, мне нужно несколько слуг, чтобы до рассвета выкопать ямы. Начинать необходимо прямо сейчас. Насколько я понимаю, у нас остается всего шесть ночных часов, да еще потребуется время на то, чтобы все устроить.
Женщина снова заговорила не сразу.
– То, о чем ты попросил, уже делается.
Бехайм не заметил, чтобы восседавший на троне пошевелился. Может быть, он и женщина общаются телепатически?
– Как вы понимаете, это нужно делать аккуратно, – сказал Бехайм. – Я имею в виду, пустить слух. И никому ничего не говорите до рассвета. Скажите, что я намерен осмотреть тело старухи вскоре после того, как спустятся сумерки, и что я не хочу, чтобы кто-нибудь трогал тело, пока не взгляну на него сам. Возможно, придется выдумать какую-нибудь небылицу, чтобы объяснить отсутствие Фелипе и Долорес. Это я предоставляю вам.
– Все будет сделано, как ты требуешь, – сказала женщина. Еще одна долгая пауза. – Однако моя помощь будет предоставлена при одном условии. Тебя будет сопровождать моя посланница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84