Я удержался от того, чтобы засунуть руки в карманы.
– Я приехал по делу. Мы должны оговорить свидетельские показания твоей матери в суде.
Элоиза подошла ко мне ближе, протянула букет.
– Правильно, вы принесли цветы, чтобы ввести в заблуждение соседей.
Взгляд исподлобья настаивал на признании.
– У тебя мамин рот, – вместо этого сказал я.
Ее губы расплылись в улыбке. Дженет вышла из дома, неся маленький чемодан.
– Это все?
– А, бесконечный поток поклонников, – сказала Элоиза. – Ты правда отделалась от последнего ухажера? Он не сидит наверху?
– Убирайся, – ответила Дженет. – Давай.
Затем они прилипли друг к другу, будто их притягивало: им стоило перестать сопротивляться, и никакое расстояние не стало бы для них препятствием.
Почувствовав себя лишним, я вошел в дом и очутился в холле, выложенном плиткой, белеющей на фоне окон, расположенных повсюду и даже над дверью. Слева от меня была гостиная, с некрашеным дубовым полом и кремовыми обоями в еле заметный голубой рисунок.
Кругом цветы: огромный букет на столе в прихожей, три другие икебаны я разглядел в гостиной. Я мог засунуть свой крошечный букет в любую из этих икебан, и он бы сразу затерялся.
– Потенциальная жертва Остина, – сказала Дженет. – Она моя младшая дочь, я избаловала ее. Что я могу сказать? Всем интересно узнать, что из себя представляют чада детских психологов, но я думаю, что Элоиза стала бы такой вне зависимости от того, как мы ее воспитывали. Это ее природный характер.
– Должно быть, это ты научила ее быть самостоятельной.
Дженет улыбнулась. Она вытирала щеку, входя в комнату, и я не стал смущать ее, принявшись разглядывать обстановку. Когда я повернулся, она сказала:
– Я еще не готова.
– Не могу дождаться, когда увижу окончательный результат.
На ней было темно-синее платье, которое ненавязчиво подчеркивало фигуру, а шею украшало тонкое золотое ожерелье. Волосы, я бы сказал, были цвета элегантности, а глаза под цвет платья. Она вспыхнула от удовольствия, увидев букет.
– Как приятно. Я люблю цветы.
– Правда?
Оказавшись в гостиной, я произнес банальное:
– Прекрасный дом.
– Да. Я оставила его после развода, а Тэд оставил себе практику.
– Он юрист?
– Врач. Хирург-ортопед.
– А, так вы познакомились в медицинском колледже?
– Нет. – Дженет замялась. – Я не посещала медицинский колледж, пока не решила выяснить, что так привлекало Тэда, ведь он возвращался домой не раньше девяти. Оказалось, что его увлечения не ограничивались медициной.
Не дождавшись моей реакции, она продолжила.
– Мне надо было давно переехать в домик поменьше. Но мне хотелось, чтобы дети приезжали в гости в родительский дом. Хочешь посмотреть?
Я чувствовал, как дом на глазах разрастается вширь и в высоту, каждый его уголок был наполнен ее воспоминаниями. Спальни детей, снимки, выставленные напоказ, убранные в буфет милые домашние сценки, нагромождение счастливых и горьких минут.
– Нет, – ответил я.
– Хорошо. Может, в другой раз. По одной комнате в каждый приход. Может…
– А может, и нет, – произнесли мы в один голос.
Дженет продолжила:
– Садись. Что ты хочешь выпить? Виски? Вино?
У нее уже все было под рукой. Мы болтали, пока она наполняла бокалы. Рассказали друг другу про детей, про их возраст и профессии, потом закрыли эту тему, потому что она вела к разговору о несложившейся семейной жизни, а откровенничать об этом было слишком рано. Дженет села рядом со мной на диван, но не слишком близко, и слегка чокнулась со мной, не произнося тоста. Я сделал глоток и откашлялся.
– Мы, видимо, не вызовем тебя для свидетельских показаний в первый день. Пока не…
– Знаю, – смущенно перебила Дженет. – Ты мне говорил. – Она колебалась. – Давай не будем говорить о деле, – попросила она.
– Давай, ты права.
Меня вдруг одолело чувство, что Дженет неймется спросить, почему я попросил ее о встрече, и у меня не было ответа. Время для нас, пожалуй, миновало. Такое объяснение только смутило бы нас обоих. Мы с Линдой никогда не назначали свиданий, мы влюбились друг в друга и уже не могли остановиться. Бекки не предлагала мне прийти на свидание, она предложила себя.
Все не то. Я превратился в мрачного, изнуренного работой чиновника, бередящего свои раны, предаваясь стенаниям по поводу Линды, потери семьи, отсутствия личной жизни. После того как я повел себя благородно в отношении Бекки, у меня остался единственный человек, к которому я еще мог обратиться.
По этой причине я сидел в уютной гостиной Дженет, ощущая себя шестнадцатилетним.
– Я заказал столик в ресторане "Де Тойль".
– О, прекрасно, – отозвалась она.
– Что-нибудь не так?
– Ничего. Это один из моих любимых ресторанов. Просто его оккупировали мои знакомые для встреч, и они там дюжинами роятся.
– О, я не думал, что мы будем прятаться. Хорошо, я знаю прелестную гостиницу во Фридрихсбурге, там приносят ужин прямо в номер.
Она рассмеялась и накрыла рукой мою ладонь.
– Дело не в этом, просто люди будут подходить к нашему столику или мне придется уделять им внимание, а я не хочу, чтобы нас прерывали.
– Нет, я не допущу, чтобы кто-нибудь вмешивался в наш сказочный разговор. Как насчет "Ла Скала"?
– О, еще одно любимое место. Но ненароком слышала, что у Такеров там сегодня вечером прием и…
– Послушай, – сказал я. – После стольких свиданий с поклонниками ты не знаешь ни одного места, куда можно пойти?
– Элоиза пошутила.
– Но ты же выбираешься из дому.
Она смерила меня взглядом.
– Для тебя это важно?
– Нет, зачем мне?
– Послушай, Марк. – Она вздохнула, но не отвела взгляда. – Когда Тэд ушел от меня или я его выгнала, как хочешь называй, я была выбита из колеи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125