– Кто это был? – спросил я.
Остин покачал головой. Он пока держал это в секрете. Но я мог выяснить. Личность инспектора стала бы достоянием гласности.
– Тогда-то тебя и втянули в эту историю, – догадался я.
Это само собой подразумевалось, и Остин кивнул.
– Я помог уладить это дело, – сказал он. – Затем мы напряженно ждали несколько недель, пока кто-нибудь заявит о пропаже погибшего. Но этого не произошло. Видимо, это был бездомный бродяжка, который вобрался в общественный центр, чтобы спокойно провести ночь. Или искал, что бы стащить.
Это не меняло дела. Сознательно или нет, поджигатель убил человека, оказавшегося в подвале. По закону, вина лежала и на том, кто инспирировал поджог. Это вам не финансовый скандал или провал на выборах, когда все поставлено на карту. Виновному грозило судебное разбирательство и пожизненное заключение.
– Кто об этом знал? – спросил я.
– Тайные инвесторы, – сказал Остин.
Я не знал, о ком идет речь. Возможно, кто-то из них и донимал меня в последнее время, взывая к снисходительности к их старому другу Остину. Но, возможно, звонившие были всего лишь простыми пешками в руках настоящих заговорщиков, которые оказывали услугу друзьям. Они сплели настоящую паутину.
– Инспектор пожарного отдела, – продолжал Остин, – который сейчас на пенсии и живет в… другом штате. И я.
Мои мысли заработали в нужном направлении: можно попытаться отыскать инспектора, заставить его говорить. Сомнительно: эта история касалась и его самого. Но если дать ему понять, что я уже в курсе…
Прошло какое-то время, прежде чем я вернулся к реальности. Я вспомнил, зачем пришел сюда, и понял, что мы слишком отклонились от обсуждаемой проблемы.
– Я не собираюсь отказываться от обвинений против тебя, чтобы схватить этих людей, – сказал я. – Ты напрасно на это рассчитывал.
Он медленно покачал головой.
– Нет, Марк, ты не понял. Я не совершал преступления, которое ты мне вменяешь в вину.
Он, похоже, сменил тактику. Лицо Остина исказилось. Он сейчас походил на портрет Дориана Грея: испещренное морщинами некогда красивое лицо.
– Меня подставили, – промолвил он. – Я собирался выложить эту историю. Я больше не мог скрывать ее в себе. То обгоревшее тело стало меня преследовать, Марк. Две или три ночи оно даже снилось мне, стояло у двери, подкрадывалось к кровати.
Остин содрогнулся. Он действительно выглядел измученным человеком. Если он врал, то был прирожденным актером.
– Ты можешь подумать, что совесть у меня не чиста, – трезво добавил он, – и я признаю, что хранил грязные тайны. Поэтому они ко мне обратились. Но убийство! Я не выдерживаю этого. Я не смогу с этим жить.
Вот как? Я задумался, все еще стараясь уловить связь с обвинениями в похищении детей. Остин заметил мое сомнение.
– Я решил нарушить молчание, – сказал он. – И сделал ошибку, кое-кому рассказав об этом. Я пытался уговорить его последовать моему примеру. У меня не было доказательств. Я надеялся, что кто-то так же страдает от этого, как и я. Но им есть что терять. Никто не согласился подтвердить мое признание. Один из них, однако, казалось, поддавался на уговоры. Он вел со мной переговоры до того самого дня, когда я неожиданно обнаружил, что мною заинтересовалась полиция. Что меня подозревают в похищении детей. – Он потянулся ко мне.
Я не двигался.
– Понимаешь, что произошло, Марк? Они ударили первыми. Они подстроили так, что моим словам уже никто бы не поверил. Они придумали для меня худшее из всех обвинений, которое можно предъявить мужчине. Если я сейчас их обвиню, то покажется, что я пытаюсь уйти от ответственности, замарав другого.
– Да, – протянул я.
Остин уставился на меня.
– Клянусь, я ни разу не дотронулся до ребенка с похотливыми мыслями. Это приводит меня в ужас.
– Так значит, дети лгут. Каждый из них.
Остин не смутился.
– Что значит лгут? Уверен, они говорят правду о том, что с ними произошло. Единственная их ошибка – обвинение меня. Но их подтолкнули к этому. Полицейский или человек, похожий на полицейского, приходит к ним с фотографией, иной раз спустя долгое время, и говорит им: "Вот этот мужчина". Ты же знаешь, что они поверят. Они выберут эту фотографию из множества других.
– Как, скажем, они выбрали фотографию Криса Девиса, – вставил я.
– Да. – Остин был безжалостен к себе. – Это была моя идея, признаю. Когда я понял, что меня загоняют в угол, я постарался защититься. Но Крис дрогнул. И промедление дало тебе возможность обнаружить мою хитрость, но не моих врагов. Я знаю, Марк, ты поступал по чести, предъявляя мне обвинение. Я верю тебе. Я знаю, что ты не подкуплен.
Я не ответил на комплимент, и он продолжил:
– Ты знаешь, как обстоят дела. Маленькие девочки не могут никого опознать. Против меня нет свидетельств. Кевин Поллард так неуверен, что отказался давать показания. Марк, тебе пришлось отказаться от трех дел из четырех. Разве ты не видишь слабость обвинения, что указывает на то, что дело сфабриковано?
– У меня в запасе несколько эпизодов.
– Они не подтверждены, – быстро добавил Остин. – Кроме того, ты знаешь, почему их так много. Известно, что полиция не упускает случая свалить все нераскрытые дела на подозреваемого…
– Знаю.
Он открыто посмотрел на меня.
– Ну и что?
– Какие у тебя доказательства?
– К сожалению, не так много, – ответил Остин. – Только это. – Он протянул мне сложенный лист бумаги. – Это копия оригинала отчета о пожаре, где описано обнаружение тела. Инспектор подготовил его, чтобы показать, что в любой момент может подать его начальству.
Документ оказался, как Остин и описал, официальным отчетом по всей форме, датированный четырьмя годами назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125