У кого как.
Как обстоят дела с твоим приездом? Возможно, необходимо выслать приглашение или что там еще?
Привет Кирочке.
Береги этот алмазик. Муслим».
– Хочешь, пойдем ловить летающие тарелки? – спросил Кирилл Киру в один из выходных, когда они премило лежали на диване и целовались.
– Это как? – Кира отпрянула, вытирая губы.
– Я знаю место, где полно летающих тарелок… Только нужно уметь их разглядеть. Я умею.
Кира высоко оценила порыв Кирилла развлечь ее и разнообразить их и без того крайне беспокойное и непредсказуемое общение.
– Хочу! Веди, – радостно воскликнула она и, соскочив с дивана, запрыгала и замахала руками. – Может я там превращусь в летающую Киру.
– Превратишься, если какая-нибудь тарелка нас подберет и возьмет с собой.
– Куда возьмет?
– Не знаю…
– Я согласна, чтобы меня взяли куда угодно. Хуже уже не будет.
– Глупая ты. Хуже будет. Тебя могут порвать на опыты или начать ставить на тебе эксперименты.
– Меня и так рвут… Пошли на твое место.
– Оно не мое. Оно тарелкино. Мы поедем туда на машине. Ночью.
– Сегодня ночью?
– Можно сегодня. Когда хочешь?
– Хочу сегодня.
– Не вопрос. Будем фотографировать?
– Будем, – твердо ответила Кира. – А что?
– Тарелки. Или что захочется.
– Я буду фотографировать тебя. Как ты ловишь тарелки.
– Ночью холодно…
– Мы возьмем спальный мешок, чтобы было на чем сидеть и высматривать тарелки. Или лежать? Лежа удобнее на небо смотреть. У тебя есть мешок?
– Мешок есть. Но не знаю, спальный или нет.
– Возьмем, какой есть. И надо кофе сварить. У тебя есть термос?
– Есть. Это в дорогу? На случай, если нас подберет кто-нибудь?
– Нет. Это на случай, чтоб не замерзнуть. Если нас заберут, то уж и накормят и напоят, надо думать.
– Не надо. Думать. Они могут и тебя съесть.
– Ну ведь ты не дашь меня съесть.
– Постараюсь не дать. Но и меня могут съесть, а потом тебя – на десерт.
– Да? Ну значит, на них рассчитывать не будем. Буду кофе варить.
Из дома выехали часов в одиннадцать вечера. Взяли мешок, одеяло, термос с кофе, пару фотоаппаратов и штатив. Кира хотела захватить несколько бутербродов, но Кирилл сказал, что это лишнее, поскольку ловля не займет много времени. Если тарелки появятся, на фотографирование и прочее уйдет не более трех часов, а если тарелок не будет, то ждать их больше нескольких часов не имеет смысла, а в случае их захвата бутерброды тем более не понадобятся.
С последним утверждением Кира не была до конца согласна, но спорить не стала и бутерброды не взяла, впрочем, их и не было, в том смысле, что делать их было не из чего.
Место, о котором говорил Кирилл, оказалось горой в лесопарке, причем нашел он эту гору не с первого раза – дали несколько кругов. От машины шли по буеракам так, что пока Кира дошла, ее энтузиазм ловить тарелки значительно поутих. Но отступать было некуда, и когда Кирилл сообщил, что они на месте, она не мешкая достала из рюкзака мешок с одеялом и плюхнулась на него. Кирилл лег на спину рядом, и они с Кирой уставились на звезды. Звездное небо было неутомимо и настойчиво. Пусть не сразу, но, наконец, оно заворожило и загипнотизировало так, что было совершенно невозможно оторвать глаза. Так и лежали – восторженные, счастливые, почти в трансе, впялившись до боли в глазах в черную мерцающую бездну. Звезды танцевали, переговаривались, звали, обманывали, плакали, падали, пели, превращаясь то в летающие тарелки, то в бездушных существ, то в чистые, бестелесные, блуждающие неприкаянные души…
Становилось холодно. Кирилл растолкал Киру, вернув ее в низкую реальность, они сделали несколько фотографий, попили кофе, поболтали о высоком, или о приземленном – откуда смотреть. Начал накрапывать дождь.
– Пора домой, а то совсем замерзнешь. Потом лечи тебя… – сказал Кирилл, вставая.
– Кто кого, – огрызнулась Кира.
– В любом случае пора, – Кирилл не стал открывать прения. – Тарелок уже не будет.
– Кто бы сомневался, – все-таки не удержалась Кира.
Утром она снова записывала свой сон.
«Сон.
Я искала тебя в аэропорту и заблудилась,
я потеряла деньги и сотовый телефон,
или их у меня украли,
я не помню,
я не держала внимание,
я вела внутренний диалог и думала о тебе,
я мечтала улететь с тобой на самолете и не вернуться,
а меня забрали в милицию,
потому что у меня была красная куртка и красные ботинки –
меня обвинили в убийстве, распространении наркотиков,
в оскорблении чинов при исполнении и в непристойном поведении,
порочащем красный цвет;
меня раздели догола и долго били,
но я так хотела тебя увидеть, что не умерла и все вытерпела,
а они сказали, что я сумасшедшая и отпустили меня,
и даже вернули мне красную куртку и красные ботинки,
но я не смогла одеться, потому что мне сломали руки и ноги;
я лежала в луже крови на кафельном полу, а мимо ходили люди с чемоданами, сумками и те, что без багажа,
и показывали на меня пальцами, потом подошел ты –
ты подумал, что меня изнасиловали и начал меня ругать,
за то, что я флиртую со всеми встречными,
ты кричал на меня, но не бил, потому что меня уже избили,
а мне было очень приятно, что ты меня не бьешь и что я так долго не умираю;
я была счастлива, что вижу тебя,
но я заплакала, потому что было очень больно;
ты взял меня на руки и понес в самолет,
а самолет оказался вовсе не самолетом, а летающей тарелкой,
я была счастлива, что полечу с тобой на летающей тарелке,
и я умерла от счастья».
– Тебя дед просил зайти, – как бы между прочим сказал Сандро.
– Мы же только вчера у него были… Ну ладно. Я с удовольствием. Заодно картину ему отдам. Уже давно нарисовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103