«Попробую апеллировать к их чувству патриотизма», – подумал коммандант, с откровенным отвращением разглядывая желтый парик констебля Боты. Он взял в руки громкоговоритель и обратился через него к толпе гомосексуалистов.
– Солдаты! – прокричал он. Усиленный громкоговорителем, но окрашенный нотками сомнения, его голос разнесся над плацем и улетел в сторону города. – Полицейские Южной Африки! Я понимаю, что пережитое вами не так давно не располагает к тому, чтобы снова повторять этот опыт. Могу только сказать, что я отдал приказ о повторном проведении лечения в интересах всей страны в целом. Оно снова сделает вас теми полноценными мужчинами, какими вы когда-то были. На этот раз лечение будет проводиться под наблюдением профессионального психиатра и без всяких штучек-дрючек. – В этом месте речь комманданта была прервана взрывом громкого хохота, а один особенно придурковатый на вид констебль с наклеенными на глаза крупными искусственными ресницами недвусмысленно подмигнул ему. Коммандант Ван Хеерден, уже порядком уставший от всего, что на него свалилось за последние дни, вышел из себя.
– Слушайте, вы, дерьмо собачье! – рявкнул он то, что думал на самом деле, и его многократно усиленный голос был слышен за две мили от плаца. – Я навидался за свою жизнь всяческих мерзавцев, но таких, как вы, еще не встречал. И за что только мне выпало иметь дело с бандой педиков. Привыкли тут жопами крутить! Но ничего, я вас снова научу трахаться как положено! – Коммандант перенес все свое внимание на полицейского с искусственными ресницами, грозя, что тот навек заречется появляться перед ним, коммандантом, в подобном виде и что при одном воспоминании об этом у него будет яйца судорогой сводить… В этот момент на площадке перед спортзалом появилась доктор фон Блименстейн и сразу же восстановила порядок. Она медленно, но многозначительно приблизилась к толпе полицейских. Те замолчали и с уважением уставились на ее крупные формы.
– Если не возражаете, коммандант, – проговорила она, и при этих словах давление у комманданта мгновенно вернулось почти что в норму, – если не возражаете, я попробую поговорить с ними иначе. Ван Хеерден вручил ей громкоговоритель, и через минуту над площадкой разносился уже ее сладкозвучный голос.
– Мальчики, – начала врачиха, найдя явно более удачную форму обращения. – Я хочу, чтобы вы увидели во мне, – тут она сделала многообещающую паузу, – друга, а не человека, которого надо бояться. – По рядам полицейских пробежала волна нервного ожидания. Перспектива оказаться другом человека, буквально источавшего вокруг себя атмосферу сексуальности – хотя пол этой сексуальности был не сколько неясен, явно понравилась констеблям. Коммандант послушал доктора фон Блименстейн еще несколько минут, а затем, удовлетворенный, повернул к выходу, уверенный в том, что теперь все будет в порядке: потрясающий гермафродитизм врачихи оказывал на гомиков неодолимое влияние. Сержанта Брейтенбаха коммандант нашел в спортзале. Тот проверял трансформатор.
– Жуткая женщина, – сказал сержант. Было слышно, как доктор фон Блименстейн рассказывала полицейским о радостях, которые может дать им половой контакт с партнерами противоположного пола.
– Будущая миссис Веркрамп, – скорбно произнес коммандант. – Он ей сделал предложение.
Сержант воспринял это сообщение как лишнее подтверждение того, что Веркрамп действительно сошел с ума. Оставив сержанта переваривать новость, коммандант отправился заниматься решением еще одной проблемы. К нему явилась депутация священников голландской реформистской церкви, присоединивших свои протесты к протестам полицейских.
Коммандант проводил их в небольшую комнатку, примыкавшую к спортзалу, и подождал, пока доктор фон Блименстейн рассадит по местам своих пациентов, после чего приступил к разговору с облаченными в черные мантии священниками.
– Вы не имеете никакого права вмешиваться в природу человека, – заявил преподобный Шлахбалс, когда доктор присоединилась к беседе. – Господь сотворил нас такими, каковы мы есть, а вы пытаетесь изменить его творение.
– Господь вовсе не сотворил их педиками, – сказала врачиха. Ее манера изъясняться укрепила преподобного в убеждении, что докторша – орудие дьявола. – Это сделал человек, и человек должен исправить допущенную ошибку.
Коммандант Ван Хеерден утвердительно кивнул, соглашаясь со сказанным. По его мнению, доктор фон Блименстейн верно ухватила самую суть дела. Но преподобный Шлахбалс думал иначе.
– Если человек способен при помощи научных средств превращать добропорядочных молодых христиан в гомосексуалистов, – доказывал он, – то потом он станет превращать черных в белых. И где мы тогда окажемся? Такие превращения – это угроза для всей судьбы западной цивилизации и христианства на Юге Африки.
Коммандант Ван Хеерден снова кивнул, священник тоже попал в самую точку. Но теперь у доктора фон Блименстейн был свой взгляд на проблему.
– Простите, но вы явно не понимаете природу психологии поведения, – сказала она. – Мы делаем только одно: исправляем ошибки, допущенные ранее. Исправляем тем, что устраняем их. Мы не меняем природу человека.
– Не станете же вы утверждать, что эти молодые люди по своей природе… э-э-э… гомосексуалисты?! – возмутился священник. – Это было бы оскорблением моральных основ, на которых стоит все наше общество!
Доктор фон Блименстейн была с этим категорически не согласна.
– Чепуха, – сказала она. – Полная чепуха! Я говорю только о том, что лечение методом внушения отвращения к чему-либо наиболее эффективно с точки зрения морального воздействия на человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99