– И ты привезла его с собой? – недоверчиво спросил Френсик. – Это после той телеграммы? Господи боже мой, да ты прямо околдовала этого беднягу: ни дать ни взять Цирцея с любимым боровом. Как это тебе удалось?
– Устроила сцену и отослала его к Фолкнеру, – лаконично объяснила Соня.
Френсик пришел в ужас.
– Только не к Фолкнеру. Он уже был прошлым летом. Даже Манна – и того легче примирить с Ист-Финчли. Я теперь всякий раз, как вижу пилон…
– Я ему говорила не про «Пилон», а про «Святилище».
– Ну, это еще куда ни шло, – вздохнул Френсик. – Хотя представить себе кончину миссис Пипер в мемфисском бардаке, перемещенном в Голдерс-Грин… Так он готов ехать в турне? Невероятно.
– Ты забываешь, что мое призвание – торговля, – сказала Соня. – Мне бы в Сахаре жарой торговать.
– Верю, верю. Да, после его письма Джефри я уж думал, что дело наше пропащее. И он, значит, вполне примирился с авторством, по его выражению, наиотвратнейшей писанины, какую ему выпало несчастье читать?
– Он считает, что это – необходимый шаг на пути к признанию, – сказала Соня. – Я кое-как убедила его на время поступиться критическим чутьем, чтобы достичь…
– Какое у него к черту критическое чутье, – прервал Френсик, – не морочь мне голову. Только нянчиться я с ним больше не согласен.
– Поживет у меня, – сказала Соня, – и нечего ухмыляться. Я хочу, чтоб он был все время под рукой.
Френсик подавил ухмылку.
– Что же у вас теперь на очереди?
– Программа «Книги, которые вы прочтете». Будет проба перед телевыступлениями в Штатах.
– Пожалуйста, – согласился Френсик. – И уж во всяком случае это способ сделать его автором «Девства» – с помощью, что называется, максимальной огласки. После этого куда он денется, вляпается, так сказать, обеими ногами.
– Френзи, милочка, – сказала Соня, – ты прирожденный паникер. Все пройдет как нельзя лучше.
– Твоими бы устами да мед пить, – сказал Френсик, – но я успокоюсь, когда вы отбудете в Штаты. А то налить-то нальешь, да мимо рта пронесешь и…
– Не пронесем, – самодовольно сказала Соня, – не тот случай. Пипер у нас пойдет на телевидение…
– Как агнец на заклание? – предложил Френсик.
Эта вполне уместная аналогия пришла в голову и самому Пиперу, которого уже начали мучить угрызения совести.
«Нет, Соню я несомненно люблю, – поведал он своему дневнику; теперь, у Сони на квартире, дневник служил ему средством самовыражения вместо „Поисков“. – Но вот вопрос: не жертвую ли я своей честью художника, что там Соня ни говори о Вийоне?»
К тому же и конец Вийона Пиперу не импонировал. Для самоуспокоения он снова перечел интервью с Фолкнером в сборнике «Писатели о своем труде». Взгляд мистера Фолкнера на творческую личность весьма и весьма обнадеживал. «Художник совершенно аморален, – читал Пипер, – в том смысле, что он берет, заимствует, клянчит и крадет у всякого и каждого, лишь бы завершить свой труд». Пипер изучил интервью с первого до последнего слова: наверное, зря он бросил свою миссисипскую версию поисков, перестраиваясь на «Волшебную гору». Френсик забраковал «Поиски» в Йокнапатофе под тем предлогом, что такая плотная проза как-то не годится для романа об отрочестве. Но ведь Френсик опутан денежными соображениями. Вообще-то Пипера очень удивила неколебимая вера Френсика в его талант. Он уж начал было подозревать, будто Френсик откупается от него ежегодными обедами; но Соня заверила его, что ничего подобного. Милая Соня. Сколько от нее радости. Пипер восторженно отметил этот факт в своем дневнике и включил телевизор. Пора было лепить образ, подходящий для телепрограммы «Книги, которые вы прочтете». Соня сказала, что образ – это очень важно, и Пипер, с его обычным навыком подражателя, решил уподобиться Герберту Гербисону. Когда Соня вечером явилась домой, он сидел за ее туалетным столиком и снисходительно цедил в зеркальце благозвучные и затертые фразы.
– Тебе нужно всего-навсего быть самим собой, – объяснила она ему. – Копировать кого-то нет ни малейшего смысла.
– Самим собой? – удивился Пипер.
– Ну да, держаться непринужденно. Как со мной.
– Ты думаешь, это будет правильно?
– Милый, это будет бесподобно. Я договорилась с Элеонорой Бизли, чтоб она из тебя жилы не тянула. Можешь рассказывать ей, как ты работаешь, про перья и прочее.
– Лишь бы она не стала меня спрашивать, почему я написал эту чертову книгу, – мрачно сказал Пипер.
– Ты их просто очаруешь, – уверенно сказала Соня. И продолжала настаивать, что все сойдет за милую душу через три дня, когда Пипера повели гримироваться для интервью.
* * *
На этот раз Соня ошиблась. Даже Джефри Коркадил, чьи авторы редко писали «Книги, которые вы прочтете», так что он эту программу почти никогда не смотрел, – и тот заметил, что Пипер несколько не в себе. Он сообщил это Френсику, к которому был приглашен на случай, если понадобятся новые безотлагательные объяснения, кто же все-таки написал «Девства ради помедлите о мужчины».
– Да, пожалуй, что действительно не очень-то, – согласился Френсик, тоскливо глядя на телеэкран. И то сказать, сидел Пипер напротив Элеоноры Бизли под тающим заглавием передачи с видом умалишенного.
– Сегодня у нас в студии мистер Питер Пипер, – сказала мисс Бизли, адресуясь к телекамере, – чей первый роман «Девства ради помедлите о мужчины» вскоре выходит в издательстве Коркадилов, ценою 3 фунта 95 пенсов. Право его публикации было приобретено за неслыханную сумму в (микрофон, задетый ногою Пипера, сдобно хрюкнул)… американским издателем.
– Что ж, неслыханную – это тоже годится, – сказал Френсик. – Нам и такая реклама отнюдь не помешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84