Нечто неуловимое проникло, просочилось сюда вместе со странными звуками на автоответчике и немедленно внесло почти невидимые глазу искажения – воздух, свет, цвета окружающих предметов изменились, все стало чуть иначе, не так, как было еще пару мгновений назад. Треснуло стекло стакана, с подоконника упала книжка, скрипнул пол. Здесь явно кто-то был. И он не стал мешкать, а стремительно направился вперед, через всю комнату, к белой простыне, сугробом лежавшей перед входом в ванную. Все ближе. Все быстрее. Невидимый воздух дрожал. Еще совсем немного, еще пара мгновений, вот, сейчас чья-то рука дотянется до дверной ручки…
Внезапно раздался щелчок автоответчика. Запись закончилась. Звуки исчезли. Комната опустела. Наступила тишина. Только легкий ветер перебирал светлые занавески на окнах.
– …и молодая не узнает, какой танкиста был ка-анец!
Во дворе дома, сидя в песочнице, дети играли в свои странные игры. Зис присмотрелся. Он подъехал к Майиному подъезду, вышел из машины и уже собрался было подниматься наверх, но передумал и, облокотившись на капот, остался наблюдать за тем, как мальчик мастерил что-то, отдаленно напоминавшее замок, а две девочки, сидевшие напротив, внимательно следили за ним и выводили пальцами таинственные знаки на песке. Потом все трое стали сосредоточенно рассматривать то, что получилось. Внезапно мальчик разрушил часть построенного, а одна из девочек слепила что-то вроде нового флигеля или башни. На первый взгляд это было не лучше и не хуже оригинала, но ее подружка вдруг так горько и безутешно разревелась, что старуха, дремавшая в стороне на лавке, вздрогнула, всхрапнула и, не просыпаясь, проворчала: «Нет покою! Нет!»
Рев усиливался, и Зис уже было решил вмешаться, как вдруг хлопнула тяжелая входная дверь и на пороге подъезда в своих любимых поношенных кедиках, вечных джинсах, в майке с рваными краями, с сумкой через плечо и сигаретой в зубах появилась сияющая Майя. Зис невольно залюбовался ею – взъерошенная прическа, стройная фигура, независимая походка, нагловатый взгляд – Майя подошла к Зису, обняла его и быстро поцеловала куда-то в ухо. Зис недовольно повел носом.
– Ты прямо какая-то никотиновая пчела. Где запах табака – там ты.
Майя подняла палец с сигаретой.
– Нет, не так. Где я – там запах табака!
– У меня машина для некурящих.
– Это я уже лет пять слышу,– не вынимая сигареты из зубов, Майя полезла на пассажирское сидение.
– Ты едешь? – спросила она.
– Сейчас. – Зис вернулся к происходящему в песочнице. А там ревели уже в три голоса, размазывая песок по лицам и пуская слюни и сопли. Очнувшаяся наконец бабка прыгала вокруг надрывающихся строителей, изо всех сил показывала козу и бубнила что-то о Господе Боге и отце Сергие Радонежском. Но в песочнице разворачивалась настоящая трагедия, и старуху там просто не видели из-за залитых слезами глаз и не слышали из-за громкого воя.
Зис присмотрелся. Белокурая малышка с развязавшимся бантом на голове, рыдала так искренне и безутешно, что даже два ее товарища периодически затихали на мгновение, дивясь силе горя подружки. Оценив положение дел, Зис подошел, ловко поднял девочку на руки, вынул из ревущего круга и сел с ней на край песочницы.
Из машины Майя видела, как старуха падала в песок от страха, а Зис что-то тихо говорил девочке на ухо. Вообще-то малышка замолчала сразу, едва оказавшись на руках незнакомого рослого дяди. Завороженная то ли его видом, то ли тем, что он ей шептал, то ли просто от неожиданности, но она забыла о своем горе, заулыбалась, а потом и вовсе начала хихикать. Когда Зис опустил ее обратно к растерянным и притихшим детям, она немедленно затоптала полуразрушенную песочную постройку и с гордостью посмотрела на него. Зис с уважением кивнул и откланялся.
У машины он обернулся. Все трое, возможно, организованные взявшей себя в руки, благодарной бабкой, махали ему вслед. Зис помахал в ответ и сел в машину.
– Что ты ей сказал? – спросила его Майя.
– Бросишь курить – скажу!
– Бросаю! – Майя действительно выкинула окурок.
– Э-э, нет. Выбросишь пачку, тогда поговорим.
– Черта-с-два я буду пачками кидаться!
Зис открыл окно, разгоняя остатки табачного дыма.
– Куда едем?
– Туда же.
– Опять? Что на этот раз?
– Кондиционер.
– Почему ты мою не хочешь взять, я не понимаю.
– А ты на чем поедешь? На метро? Да нет, они говорят, вроде все сделали. Поменяли термостат и фильтры.
Зис завел машину и тронулся.
– Что за человек – курит, хамит, умничает и ездит черт знает на чем…– он покачал головой.
Майя несильно ударила его по затылку. Машина выехала со двора и, как только она скрылась за поворотом, в песочнице заорали с новой силой. Вся троица безутешно выла на отвлеченную тему, а старуха отчаянно металась от одного к другому, тщетно пытаясь прекратить это безобразие.
На первом этаже высотного здания неутомимо крутилась стеклянная вертушка, пропуская все новые и новые группы служащих, спешащих на работу. Они муравьиными цепочками тянулись отовсюду– из подземных переходов, из-за каменных углов зданий, скапливались у светофоров и потом, по сигналу, плотным потоком изливались на пешеходную зебру. Женщины отчаянно семенили на своих каблучках и платформах, на ходу одергивая блузки, поправляя прически и озабоченно поглядывая на часики. Мужчины шли более плотной и тяжелой массой – дешевые костюмы, безнадежно замятые в коленях и локтях, в беспокойных руках – телефоны, газеты, складные зонтики на случай непогоды.
Утренний свет был частью игры, в которую с детства играло большинство этих взрослых. Едва солнечные лучи заливали горизонт, огромная человеческая армия, подобно растениям, разворачивалась навстречу новому дню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99