– Одинокий Ковбой, дед запрашивает отчет о нашей дислокации.
– Двигай вперед, Черный. Я не шучу.
Алиса закатывает глаза.
– Ну, ноги, давайте в путь.
Алиса делает шаг, останавливается.
– Весело, как никогда...
Говорю своим фирменным голосом Джона Уэйна:
– После Вьетнама о войне будут плохо думать.
Папа Д. А., который идет замыкающим Чарли, отзывается:
– Эй, Мистер вьетнамская война, мы тут участок под ферму забьем?
Ковбой обрывает:
– Заткнуться всем нахрен.
Алиса мнется, что-то бормочет, делает еще один шаг вперед.
– Ковбой, старик, может, старые солдаты и не умирают, но молодые – наверняка. Непросто изображать из себя черного Эррола Флинна, понимаешь? Я вот точно решил – если мне за весь этот маразм, которым я тут занимаюсь, не дадут Почетную медаль Конгресса, я Мистеру Эл-Би-Джею пошлю фотографию своей черной задницы, восемь на десять, а на обороте напишу, каково...
Алиса, наш головной, трогается в путь. Он расслабленной походкой выходит на маленькую полянку.
– Я что имею в виду -
Бах.
От выстрела из снайперского карабина Алиса подпрыгивает и застывает, вытянувшись в струнку, как по стойке смирно. Его рот открывается. Он оборачивается, чтобы что-то сказать. В глазах – безмолвный крик.
Алиса падает.
– ЛОЖИСЬ!
Падаю головой вперед – вот сейчас...
– О-о-о-, нет...
Лицом – в черную землю. На земле – мертвые листья.
– Алиса!
– Что за...?
Мокро как. Локти оцарапал.
– ЧЕРНЫЙ!
Глаза глядят, глядят... не видят ничего.
– О-о-о... Б-л-л-л...
Ждем. Ждем.
– Э, как ты...
Тишина.
Мне становится страшно.
– АЛИСА!
Алиса не шевелится, и я поджимаю коленки, стараюсь сделаться маленьким-маленьким, и у меня такое ощущение, что вся задница выворотилась наизнанку, и я думаю о том, как было бы здорово, если б капеллан Чарли выучил меня всяким волшебным штукам, и я бы тогда залез в собственную жопу и спрятался, и я думаю: «Хорошо, что его, а не меня».
– АЛИСА!
Алиса, наш головной, ранен. Его огромные черные руки впились в правое бедро. Вокруг по палубе рассыпалась дюжина гуковских ног.
Кровь.
– ВНИМАНИЕ ПО СТОРОНАМ!
– Черт! – говорит Ковбой. Сдвигает «стетсон» на затылок и поправляет очки указательным пальцем. – САНИТАРА!
Команда эхом проносится по тропе.
Док Джей взбирается в гору на четвереньках, как медведь, которому надо поспешать.
Ковбой машет рукой: «Давай сюда, Док».
Донлон хватается за щиколотку Ковбоя, тычет Ковбою трубку радиостанции.
– Полковник Трэвис у трубы.
– Пошел ты, Том. Занят я.
Ковбой и Док Джей ползут вперед.
Донлон говорит в трубку:
– Г-м, Внезапная смерть-Шестой, Внезапная смерть-Шестой, это Штык-малыш. Как слышно? Прием.
Ковбой приостанавливается, бросает назад:
– Вертолетную поддержку. И медицинский вертолет.
Донлон говорит в трубку, вызывает деда. Помехи. Трубка подвешена на проволочном крючке, который зацеплен за ремешок каски Донлона. Донлон нараспев произносит слова, будто читает заученную молитву. Донлон перестает говорить, прислушивается к сверчкам в трубке и кричит:
– Дед говорит: «Только ты можешь спасти лес от пожара».
Ковбой оборачивается.
– Что? Это что еще за хрень?
Радиостанция потрескивает. Помехи.
– Гм... Прошу повторить, прошу повторить. Прием.
Помехи. Донлон вслушивается, кивая головой.
– Вас понял. Оставайтесь на связи, первый.
Донлон орет:
– Дед одно и то же говорит: «Только ты можешь спасти лес от пожара...»
Ковбой отползает обратно к нам.
– Донлон, если ты, пацан, со мной тут шутки шутишь...
Донлон пожимает плечами.
– Честное скаутское.
Я говорю:
– Ковбой, ты абсолютно уверен, что полковник на нашей стороне?
Зверодер сплевывает.
– Именно так, служаки и есть служаки, так ведь?
Донлон покачивает головой:
– Халявы не будет. Дед наш точно dinky-dow, чокнутый.
Я фыркаю:
– Разуму слишком много значения придают.
Ковбой говорит:
– Передай этому сукиному сыну, начальнику гребаному, что мне нужен вертолет для -
Бах.
Пуля пробивает радиостанцию Донлона. Удар опрокидывает Донлона на спину. Донлон барахтается, как опрокинутая на спину черепаха.
Подползаю на четвереньках. Хватаю Донлона за ремень и оттаскиваю его за валун.
Донлон жадно хватает ртом воздух.
– Боку спасибо, брат...
Ковбой и Док Джей спорят. Ковбой говорит:
– Алиса как на ладони. Нам к нему не добраться.
Салага говорит: «Там всего один солдат противника?»
– Заткни хлебало. – Зверодер устанавливает на гнилое бревно пулемет и поправляет золотистую ленту над банкой из-под сухпая, которую он прицепил к пулемету, чтобы патроны подавались ровно.
Ковбой говорит:
– Надо гонца послать -
Бах.
Ковбой откатывается в сторону. «Все нормально. Все нормально».
– Он снова в Алису попал!
Алиса шевелится, стонет.
– Болит... болит...
Черная дыра насквозь прошила брезентовый тропический ботинок на левой ноге Алисы. Алиса смеется, скалится, скрежещет зубами. «Я старик...»
Зверодер пинает гнилое бревно ногой и открывает огонь. Остроконечные пулеметные пули врезаются, врубаются в лес, отлетают, ритмично вгрызаются в стволы деревьев, срывая листья с веток и поражая птиц.
Салага открывает огонь из M-16. Младший капрал Статтен стреляет из M-79, граната взрывается, но в темноте не видно, где. Я замечаю странную тень на суку и посылаю туда несколько пуль из своей «масленки». Но все летят в молоко. Целиться-то не в кого.
Салага выдергивает кольцо и швыряет гранату.
Ковбой орет среди оглушающего грохота:
– ХОРОШ, ХОРОШ, ПРЕКРАТИТЬ К ХЕРАМ!
Все прекращают огонь – все, кроме Зверодера. Кладу руку на плечо Зверодера, но его пулемет продолжает выбрасывать горячие медные гильзы и черные железные звенья ленты, пока она не кончается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49