ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Ему хотелось разбить эту незыблемую поверхность, заставить Адама Розенцвейга кричать от глубокой душевной безысходности. И как-то вечером, когда Адам отдал ему выручку, он сказал:
- Эй, погоди-ка. Куда это ты так спешишь? Тут ведь может и не сойтись.
Адам стоял, бледный и напряженный, в ожидании, пока закончится медленный, изнурительный процесс подсчета.
- Все правильно, - произнес наконец Джед. Адам сказал "спокойной ночи" и нагнулся, чтобы выйти в низкую дверь. - Думаешь, ты так чертовски умен, прошептал тогда Джед в ярости.
Адам выпрямился, оглянувшись.
- Что вы сказали, мистер Хоксворт? - спросил он. Он и в самом деле не расслышал.
Джед глядел на него в течение долгой минуты, потом сказал:
- Ничего. Ничего я не говорил, - и отвернулся к огню.
Адам молча вышел.
С тех пор каждый вечер Адам без напоминания дожидался, спокойный и бледный, пока Джед сверит выручку со списком проданных товаров. Вообще-то ничего он не проверял. Он выполнял положенные движения, но что-то, он не понимал что именно, все время подсознательно мешало ему. Все это время он бросал на Адама косые взгляды и ждал, когда в нем прорастет знакомая боль. И закончив наконец фарс, говорил:
- Н-да, все в порядке. - И хмуро прибавлял: - На сей раз.
- Спокойной ночи, сэр, - говорил Адам и уходил.
Но однажды Джед сказал:
- Погоди. Как вы там ладите с негром?
- Хорошо ладим, - ответил Адам.
- Н-да, - сказал Джед. - Негр мне рассказывал, что вы там развлекаетесь на полную катушку. Ты его, вроде, читать учишь.
- Да, - сказал Адам.
Джед изучал его с мрачным любопытством.
- И чего это ты так ниггеров любишь? - спросил он наконец.
Адам стоял молча. Он чувствовал, что его затягивает трясина, топь. Он чувствовал, что физически не в состоянии говорить. В конце концов с усилием произнес:
- Думаю, что я их люблю не больше, чем остальных людей. Я вообще не знаю, люблю ли я людей. Просто я думаю, что они - я имею в виду чернокожих - должны быть свободны.
- Свободны, - повторил Джед Хоксворт. Он выдавил из себя кислую улыбку, которая оттянула вниз уголки его тонких губ под длинными, блеклыми усами. - Ни черта ты не знаешь, - сказал он. В комнате было слышно его дыхание.
Он повернул к Адаму лицо с маленькими, пронзительными глазками, тонкими, перекошенными от злобы губами, острым подбородком, торчащим между усами.
- Слушай, - спросил он с горечью, - да что ты знаешь-то? Что ты вообще знаешь?
Адам смотрел на него, не отрываясь. Джед резко отодвинул одну свечу, она вывалилась из консервной банки и упала на пол, продолжая гореть.
- Отвечай мне, кретин! - закричал Джед Хоксворт. - Прекрати пялиться на эту идиотскую свечу и ответь мне!
Адам не мог ответить, мог только смотреть.
Джед Хоксворт резко поднялся. Дыхание его стало ещё слышнее.
- Думаешь, я свободен? - спросил он. - Свободен, думаешь? Думаешь, хоть один человек - хоть кто-нибудь - свободен?
Правая рука его слабо вцепилась в манишку, как будто хотела рвануть, да сил не хватило. Дышал он с присвистом. Он с трудом опустился на стул, не сводя глаз с лица Адама.
- Свободен, - повторил он, на этот раз негромко, выпустив слово и затем отдернув от него губы, как будто оно было гадким на вкус.
Потом начал смеяться. Это был тихий, задыхающийся смех, и длился он с полминуты. Потом прекратился.
Адам слышал, как снаружи, в темноте, ветер шумит в вершинах деревьев.
- Похоже, иногда вечерами ты не отказался бы посидеть и поболтать с белым, - сказал Джед Хоксворт. - Как джентльмен с джентльменом, - он замолчал, как будто превозмогая желание продолжать.
- Я бы с удовольствием посидел с вами, сэр, - сказал Адам. - Когда пожелаете.
Хоксворт ничего не отвечал, только смотрел на него. Адам снова услышал ночной ветер в деревьях.
- Уходи, - зло сказал хозяин. - Давай, убирайся. Топай к своему дружку, к этому черному сукиному сыну.
Адам направился прямо к дому, вошел, сказал "добрый вечер" и сел на табурет около печки. На плите кипел котелок. Моис за столом срисовывал буквы с карточек, которые сделал для него Адам. Сейчас он работал над прописными буквами. Он закончил выводить алфавит и передал Адаму листок.
- Ну как? - спросил он. - Неплохо для негра, дитяти Божьего?
Адам разглядывал кривые, корявые буквы. Он заметил, что его собственный указательный палец правой руки, которым он водил по листку, дрожит, словно от напряжения. Поднял голову и увидел, что негр почтительно тянется к нему всем телом, грубоватое темное лицо выдвинулось вперед, глаза с красными прожилками воззрились на него с беззащитной мольбой.
- Ну как? - умоляюще спросил Моис почти шепотом.
- Хорошо, - сказал Адам и вздрогнул, настолько фальшивым был его тон. - Очень хорошо, - повторил он, постаравшись придать голосу сердечность и не выдать того, что он вдруг совершенно неожиданно почувствовал безнадежность, бесцельность и где-то внутри, в самой утробе - отвращение к этому делу. Если бы эти глаза не смотрели с такой беззащитной мольбой. Если бы...
Если бы что?
- Послушай, - сказал он. - Я хочу у тебя кое-что спросить. - И не дожидаясь, пока Моис, удивленный внезапной холодностью тона, чему Адам был удивлен не меньше него, ответит, продолжил: - Он - мистер Хоксворт - снова оскорбил тебя? В смысле, называл тебя обидным прозвищем?
- Чего? - не понял Моис вопроса. Потом лицо его скривила насмешливая гримаса. - В смысле, не называл ли он меня черным сукиным сыном?
- Да, - сказал Адам. - Черным сукиным сыном, - он услышал, как его голос выговаривает слоги с излишней четкостью. Он почувствовал, что Моис подозрительно и недоверчиво изучает его, как будто подглядывая из зарослей густого кустарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
- Эй, погоди-ка. Куда это ты так спешишь? Тут ведь может и не сойтись.
Адам стоял, бледный и напряженный, в ожидании, пока закончится медленный, изнурительный процесс подсчета.
- Все правильно, - произнес наконец Джед. Адам сказал "спокойной ночи" и нагнулся, чтобы выйти в низкую дверь. - Думаешь, ты так чертовски умен, прошептал тогда Джед в ярости.
Адам выпрямился, оглянувшись.
- Что вы сказали, мистер Хоксворт? - спросил он. Он и в самом деле не расслышал.
Джед глядел на него в течение долгой минуты, потом сказал:
- Ничего. Ничего я не говорил, - и отвернулся к огню.
Адам молча вышел.
С тех пор каждый вечер Адам без напоминания дожидался, спокойный и бледный, пока Джед сверит выручку со списком проданных товаров. Вообще-то ничего он не проверял. Он выполнял положенные движения, но что-то, он не понимал что именно, все время подсознательно мешало ему. Все это время он бросал на Адама косые взгляды и ждал, когда в нем прорастет знакомая боль. И закончив наконец фарс, говорил:
- Н-да, все в порядке. - И хмуро прибавлял: - На сей раз.
- Спокойной ночи, сэр, - говорил Адам и уходил.
Но однажды Джед сказал:
- Погоди. Как вы там ладите с негром?
- Хорошо ладим, - ответил Адам.
- Н-да, - сказал Джед. - Негр мне рассказывал, что вы там развлекаетесь на полную катушку. Ты его, вроде, читать учишь.
- Да, - сказал Адам.
Джед изучал его с мрачным любопытством.
- И чего это ты так ниггеров любишь? - спросил он наконец.
Адам стоял молча. Он чувствовал, что его затягивает трясина, топь. Он чувствовал, что физически не в состоянии говорить. В конце концов с усилием произнес:
- Думаю, что я их люблю не больше, чем остальных людей. Я вообще не знаю, люблю ли я людей. Просто я думаю, что они - я имею в виду чернокожих - должны быть свободны.
- Свободны, - повторил Джед Хоксворт. Он выдавил из себя кислую улыбку, которая оттянула вниз уголки его тонких губ под длинными, блеклыми усами. - Ни черта ты не знаешь, - сказал он. В комнате было слышно его дыхание.
Он повернул к Адаму лицо с маленькими, пронзительными глазками, тонкими, перекошенными от злобы губами, острым подбородком, торчащим между усами.
- Слушай, - спросил он с горечью, - да что ты знаешь-то? Что ты вообще знаешь?
Адам смотрел на него, не отрываясь. Джед резко отодвинул одну свечу, она вывалилась из консервной банки и упала на пол, продолжая гореть.
- Отвечай мне, кретин! - закричал Джед Хоксворт. - Прекрати пялиться на эту идиотскую свечу и ответь мне!
Адам не мог ответить, мог только смотреть.
Джед Хоксворт резко поднялся. Дыхание его стало ещё слышнее.
- Думаешь, я свободен? - спросил он. - Свободен, думаешь? Думаешь, хоть один человек - хоть кто-нибудь - свободен?
Правая рука его слабо вцепилась в манишку, как будто хотела рвануть, да сил не хватило. Дышал он с присвистом. Он с трудом опустился на стул, не сводя глаз с лица Адама.
- Свободен, - повторил он, на этот раз негромко, выпустив слово и затем отдернув от него губы, как будто оно было гадким на вкус.
Потом начал смеяться. Это был тихий, задыхающийся смех, и длился он с полминуты. Потом прекратился.
Адам слышал, как снаружи, в темноте, ветер шумит в вершинах деревьев.
- Похоже, иногда вечерами ты не отказался бы посидеть и поболтать с белым, - сказал Джед Хоксворт. - Как джентльмен с джентльменом, - он замолчал, как будто превозмогая желание продолжать.
- Я бы с удовольствием посидел с вами, сэр, - сказал Адам. - Когда пожелаете.
Хоксворт ничего не отвечал, только смотрел на него. Адам снова услышал ночной ветер в деревьях.
- Уходи, - зло сказал хозяин. - Давай, убирайся. Топай к своему дружку, к этому черному сукиному сыну.
Адам направился прямо к дому, вошел, сказал "добрый вечер" и сел на табурет около печки. На плите кипел котелок. Моис за столом срисовывал буквы с карточек, которые сделал для него Адам. Сейчас он работал над прописными буквами. Он закончил выводить алфавит и передал Адаму листок.
- Ну как? - спросил он. - Неплохо для негра, дитяти Божьего?
Адам разглядывал кривые, корявые буквы. Он заметил, что его собственный указательный палец правой руки, которым он водил по листку, дрожит, словно от напряжения. Поднял голову и увидел, что негр почтительно тянется к нему всем телом, грубоватое темное лицо выдвинулось вперед, глаза с красными прожилками воззрились на него с беззащитной мольбой.
- Ну как? - умоляюще спросил Моис почти шепотом.
- Хорошо, - сказал Адам и вздрогнул, настолько фальшивым был его тон. - Очень хорошо, - повторил он, постаравшись придать голосу сердечность и не выдать того, что он вдруг совершенно неожиданно почувствовал безнадежность, бесцельность и где-то внутри, в самой утробе - отвращение к этому делу. Если бы эти глаза не смотрели с такой беззащитной мольбой. Если бы...
Если бы что?
- Послушай, - сказал он. - Я хочу у тебя кое-что спросить. - И не дожидаясь, пока Моис, удивленный внезапной холодностью тона, чему Адам был удивлен не меньше него, ответит, продолжил: - Он - мистер Хоксворт - снова оскорбил тебя? В смысле, называл тебя обидным прозвищем?
- Чего? - не понял Моис вопроса. Потом лицо его скривила насмешливая гримаса. - В смысле, не называл ли он меня черным сукиным сыном?
- Да, - сказал Адам. - Черным сукиным сыном, - он услышал, как его голос выговаривает слоги с излишней четкостью. Он почувствовал, что Моис подозрительно и недоверчиво изучает его, как будто подглядывая из зарослей густого кустарника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70