Уловили? Там будет цифирка, единичка, с минусом. Отрицательный числовой ряд во избежание путаницы. Бесконечность души и ума. Поднимайтесь по главной лестнице и никуда не сворачивайте, кроме как к своим комнатам, иначе заблудитесь. Завтра, при свете дня, я познакомлю вас с остальными стажерами, а сегодня - покойного сна без снов, ибо сны здесь, знаете ли, причудливые.
О'Шипки молча ждал, пока не догадался, что обещанный показ апартаментов уже завершился. Он рассматривал Ядрошникова целую минуту и, не дождавшись ничего нового, нехотя встал. В свете факела его волосы, и без того огненно-рыжие, расцвели присмиренным костром. Ядрошников улыбнулся, как ни в чем не бывало, словно и не было между ними никакой зрительной дуэли. Шаттен, одолевший к тому времени половину пролета, позвал со ступеней:
- Оставьте его, О'Шипки. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Завтра так завтра, лично я смертельно устал и мечтаю выспаться.
О'Шипки смерил директора прощальным уничтожающим взглядом и последовал за Шаттеном, в душе признавая его правоту. "Потому он и в правом крыле, мелькнула мысль. - Неспроста! Здесь ушлая публика, за ними нужен глаз да глаз".
Ядрошников стоял, не двигаясь с места, и радостно махал носовым платком, который он снова извлек из кармана. Ему, как решили новоиспеченные стажеры, хотелось скрасить гнетущую неприветливость обстановки, добавить праздника.
Шаттен, который почти дошел до второго этажа, отшатнулся, столкнувшись с эфирной фигурой, куда-то спешившей с головой, прихваченной за пышную шевелюру.
- Чур меня! - воскликнул Шаттен.
- Не так! - оттолкнул его подоспевший на помощь О'Шипки. Он выкрикнул вдогонку призраку длинное ругательное заклинание, имевшее хождение среди сотрудников Агентства Неприятностей. Голова, покачиваясь, удивленно открыла глаза, моргнула, но ничего не успела, потому что ее владелец зашел за очередного рыцаря и пропал.
- Какое-то издевательство, - вспыхнул Шаттен-младший. - Я говорю о пожелании спокойных снов. Я терпеть не могу призраков, они для меня вроде крыс или тараканов: не страшные, но мерзкие...
- Без крыс вы не останетесь, - успокоил его О'Шипки. - Здесь, верно, даже комары водятся... Укройтесь с головой, примите таблетку. Вам направо, если я правильно понял? Тогда мальчикам - налево.
Он отвесил погрустневшему Шаттену поклон, проследовал в левое крыло и распахнул дверь с табличкой "-1". Тут же нечто пыльное, желтое от старости, слетело ему на лицо; тот, приняв бумагу за летучую мышь, прикрылся локтем.
- Проклятая ветошь, - прошипел О'Шипки, убеждаясь, что до мышей дело пока не дошло, а под ногами валяется рваный клочок с каким-то текстом. Судя по всему, бумажку в незапамятные времена пришпилили к двери, да так и забыли; время питалось ею, делясь с прожорливой живностью всех калибров, в результате чего к приходу постояльца от прежнего текста остались лишь три куплета. О'Шипки прочел:
"Десять аватар собрались в Центре Роста,
Они хотели подрасти, решив, что это просто".
О'Шипки крепко задумался. Где-то, когда-то, с чем-то подобным он уже встречался. Далее шло:
"Одна аватара отведала нектара,
И девять аватар позвали санитара".
"Девять аватар запели под гитару,
Одна из аватар не вынесла кошмара".
Ага! Текст обрывался, но О'Шипки хватило прочитанного. Он вспомнил, где это было. Очень подозрительно. "Надо быть начеку", - в который уже раз решил про себя О'Шипки.
На обороте корявым почерком стояло: "Глобальная беда для маленькой компании..." - и дальше шел рваный край.
Он сунул листок в карман, швырнул шляпу в угол и приступил к осмотру помещения.
"Какой же это стиль?" - бормотал О'Шипки, переходя от предмету к предмету и убеждаясь в эклектичности, а проще говоря - всеядности планировщиков, меблировщиков и архитекторов. Большую часть затхлой, сырой комнаты занимало каменное ложе на львиных лапах, надстроенное обязательным помпезным балдахином, чьи складки напоминали как о театральном занавесе, так и о директорских брылах; невдалеке стояла декоративная (в боковой комнатушке был душ) ванна, чугунное корытце с лапами воспитанного львенка.
"Крыша", - усмехнулся О'Шипки, щурясь на балдахин.
Он перевел взгляд на оконную мозаику, изображавшую румяного, тоже похожего на Ядрошникова пастора, который вразумлял куртизанку, стриптизершу современного вида вроде той, что вечерами лениво приплясывала возле шеста в кабаке Густодрина. Возле пастора томился условный ослик.
На маленьком бюро, чьи ящики, как выяснилось позже, пустовали, лежала гостиничная Библия, недо...раз...резанный, запутался О'Шипки, недо...резанный новенький томик с надписью "Holy Bible", к которой неизвестный шутник прицарапал спереди дубль-вэ, а ниже дописал: "Сущий клад!" О'Шипки наугад раскрыл книгу, попав на угрозу Всевышнего в изложении пророка Захарии. "...И козлов я накажу", - предупреждал Саваоф.
В углу стояло китайское зеркало, отражавшее больше, чем есть. В другом углу мертво хохотал полярный мишка, давно и навеки поменявший на солому свои северные потроха. В смысле масс-медиа - шиш, конечно. Пыльная радиоточка без приемника.
Лампа дневного света гудела, словно дырчатый зуб.
Одеяло оказалось с электроподогревом, пришлось включить и убедиться, что все работает. В изголовье ложа дыбились ветвистые рога, грозившие, как померещилось утомленному О'Шипки, съехать прямо на голову спящего постояльца. Под рогами висело распятие, намекая на крестную муку, терновый венец. О'Шипки проверил рога на прочность, недоверчиво хмыкнул. И тут же заметил неповрежденную холодную индейку, обложенную на медном блюде подозрительными кусочками, которые чередовались с кусточками вялой зелени, добавленной для красоты и затмения запаха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52