На первый взгляд явное отличие, пусть и не первостепенное. А разобраться - тот же человек, только хромосома, небось, какая-нибудь сломалась.
- Хромосома?
- Она.
- И что - тебе тоже сломать?
- А зачем? Вот если бы ты новую встроил... чужую... посторонний ген, хоть от свиньи... Мне, например, хочется уже, чтобы мне свиную печень пересадили. Впрочем, нет - я буду снова человек, только со свиной печенью. А надо, чтобы как в "Мухе": чего-то такое, после которого уже не совсем человек...
- Я так понимаю, что о протезах разных и говорить нечего.
- Правильно понимаешь. Даже искусственное сердце - не выход.
- Ну, выпей тогда еще.
- А я что делаю?
- Тогда прозит.
- Нет. За то, чтоб оно все...
- Накрылось?
- Нет, пускай живет... Ладно, на небе меня поняли. Прозит!
- Всегда с нашим удовольствием.
Познобшин улегся на мокрую траву, заведя под голову руки. Вавилосов, боясь промочить свою идиотскую одежду, солидарно завис над товарищем - как бы полулежа.
- Помогает?
- Вряд ли. Если только вусмерть. Дело-то человечье. Короче, не знаю пока, у меня все только вчера началось.
Устин выпрямился, расхохотался:
- Вчера? Больно мы нежные!.. Вчера!.. Погоди до вечера, само пройдет! Муха...
- Это понос проходит к вечеру.
- Будто у тебя серьезнее.
- Ну, разумеется, ты-то ничего серьезнее не знаешь.
- Сейчас червями накормлю - ты тоже не будешь знать ничего серьезнее.
Познобшин в тоске замолчал. Устин подумал:
- Бабу найди.
- Она человек.
- А тебе кого - лошадь?
- Может быть.
- Тогда купи газету с объявлениями. Там тебе кого хочешь пришлют.
- Отъебись.
- Ну, мил человек...
Вавилосов почувствовал раздражение. Нытье Познобшина ему осточертело.
- Вот, опять - человек... Хоть не называй меня так!
- Не буду, не буду. Обознался.
- Там еще есть?
Устин поболтал остатком водки.
- На раз.
- Вторую возьмем?
- Почему ж не взять. На службу-то завтра выйдешь?
- Посмотрим.
- Я к тому, что если не выйдешь, можешь остаться.
- Ну к дьяволу.
- Слушай, кончай. Достал.
- По рукам.
- У тебя еще руки?
Брон посмотрел на ладони с черным следом от спички на правой. Злобно усмехнулся:
- Молодец! Да, пока руки...
- Две?
- Восемь.
- Обойдешься четырьмя. Сейчас удвоятся, сделаем.
- Прозит.
- Чин-чин.
- Лучше?
- Забыли. Лучше?
- Сколько рук?
- Две, мистер О'Брайен.
- Продолжим.
4
Познобшин вышел на работу. Он чувствовал себя ужасно, но помнил, что это очень по-людски - мучиться похмельем, и эта мысль, против ожидания, прибавляла терпения и сил. Железного человеческого терпения, подкрепленного неисчерпаемыми человеческими возможностями. Брон сунул в рот жвачку, надеясь сменить вкусовые ощущения. Призрачное разнообразие. Чем от него пахнет дело десятое. У него такая работа, что запаха можно не бояться. В дирекции парка царила вялая кутерьма. Кто-то переодевался, другие завтракали, двое зависли над дисплеями компьютеров, которые черт знает, зачем приобрели. Остальные били баклуши. Тихо жужжал электрический хор в составе ламп безжалостного дневного света и двух процессоров. Познобшину казалось, что и сам он подведен под рабочее напряжение - то ли помещенный в поле, то ли включенный в цепь. Его ввернули, будто пробку, но он был, скорее, жучком. Если вспыхнет пожар, то он станет свидетелем и участником заезженного сюжета: бунта одиночки против всех, финал предсказуем. Финал либо благополучный, либо трагический. Брона мутило как от первого, так и от второго. Он отворил шкафчик, вынул плечики с рабочим костюмом.
Рядом разгадывали сканворд.
- Дочь баранки?..
- С юмором, смотрите... Сушка!
- С... у... ш... ка... Верно, сушка.
- Баранка - мама, а папа - хот-дог.
- С арабским соусом, да.
- Не, с кетчупом. Перетрахал целую вязанку, триппер поймал.
Скоро явился заказчик, и Брон, присев на стул-вертушку, встретил его холодным взглядом.
- Добрый день, - бодрый мужчина лет сорока, с выгоревшими волосами, кивнул и без приглашения уселся рядом. - Я к вам вот с какой штукой...
Он достал из кейса восемь пачек листовок, похожих на денежные. Если смотреть издалека, то можно и ошибиться.
- Мясное блюдо? - донеслось из-за спины и тут же ответило: - Азу.
- Это нужно раздать, - распевало электричество. - Желательно деткам. Это билеты сказочной лотереи "Котя-коток".
- Я сделаю, - Брон осторожно нагнул голову. Он вынул одну пачку из рук заказчика, повертел и отложил в сторону. - Между прочим, вы не пробовали стрелять из пневматического пистолета по куску мыла?
Он внимательно смотрел на клиента, пытаясь предугадать реакцию.
- Пробовал, - отозвался мужчина, застегивая кейс. - Если бой хороший, то пульки застревают, и их потом трудно выковыривать. А что?
- Ничего.
- Ну, договорились, - клиент встал, улыбнулся. - До скорого, да?
- Попробуйте, - Брон не стал противиться.
- Всего вам доброго.
Познобшин провернулся и уставился на пачки.
"Мимо", - отметил он про себя.
- Чего такой квелый? - на плечо легла пухлая ладонь Ящука. - Тяжко?
Шеф был еще не одет, но уже при гармошке.
- Есть, но терпимо, - буркнул Брон. Ящук, хотевший было идти дальше, задержался.
"Ага, сейчас получится, - решил Познобшин. - Зацепила нестыковочка".
Маленький Ящук действительно удивился. Он привык, что Брон, когда его застигали с поличным, отнекивался вопреки очевидности, до последнего. В такие минуты его бывало очень жалко, и сердце Ящука переполнялось блаженством оттого, что Ящук был формально властен миловать и прощать, и он немедленно прощал, добрый человек - ему было радостно думать, что вот он кому-то помог, кого-то утешил. Бедняга боялся, что поднимется крик, и зря боялся, все обошлось, никто не сердится, и Ящук - в первую голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23