два эти слова кружились каруселью в голове, расшвыривая прочие мысли и не являя ни единой картины - какие-то плоские черно-белые фигуры, катающиеся клубком, в котором сливаются лица.
Выморков тяжело поднялся, повернулся к лесу задом, а к дому передом, и замер, неприятно улыбаясь. Горобиц бросил взгляд на часы и позвонил в звонок.
Ши булькнула, выплюнула на ладонь кровь и прищурилась.
- Это мои друзья, - обратилась она к Вавилосову капризным голосом. Но черные глаза глядели весело. Устин увидел, как она, тайком от Брона, подносит палец к губам. - Впусти их.
Когда Устин, повинуясь, пошел открывать, Ши выложила на скатерть колоду карт, пятьдесят четыре штуки, и выбросила джокера под стол.
8
...Нависая над столом вонючей глыбой, Выморков чинно отпил из блюдца и спросил:
- Что за ягода?
- Гонобобель, - немедленно ответил Вавилосов.
- Похвально, - пробасил пилигрим и покрыл вареньем огромный ломоть хлеба.
Брон поежился, следя, как исчезает в бороде бутерброд. Рваная краюха, похожая на богато разукрашенную похоронную ладью, нырнула в грот, жадный до подношений.
Устин занес над стопкой графинчик, но Выморков прикрыл ее медвежьей лапой.
- Не употребляю, - сказал он рассеянно, привлеченный вареньями и соленьями.
Ши ковыряла вилкой кусок сыра.
- Что, Брат Ужас, - усмехнулась она, - плохо твое дело?
- Угу, - кивнул от, склоняясь над тарелкой.
- А что же твой небесный покровитель - молчит?
- Молчит, - прогудел брат Ужас. - Мне б каплю его силы... Бедный я человек!.. Но все мы изменимся.
Тем временем Брон вступил в беседу с третьим гостем, пришедшим только что. Это был невзрачный молодой человек, чрезвычайно подтянутый и аккуратный. У него было очень бледное одутловатое лицо с узким, почти безгубым ртом; человек назвался фамилией: Холомьев.
- По-моему, я где-то вас видел, - задумался Познобшин, вертя тупой столовый нож.
- Это вполне вероятно, - с готовностью отозвался Холомьев. - Наверно, во время рейда. Я исходил этот город вдоль и поперек.
- Во время рейда? - не понял Брон.
Ши вмешалась в разговор:
- На нем наверняка была форма, вспомни. Гимнастерка, сапоги и нарукавная повязка.
Брон ударил себя по лбу:
- Точно!.. Такая красная с черным... Я еще подумал, что какая-то новая партия.
- Пока еще нет, - сказал Холомьев строго и коснулся узла галстука как бы с желанием ослабить, но узел остался, как был.
- Я тебе скажу, - Ши допила остатки из стакана и подожгла сигарету. Он был членом организации, которая утверждает жизнь активным способом. Забавно, что аббревиатура тоже звучит как "ужас", - она покосилась на Выморкова, который важно хлебал чай. - Они объявили войну мертвецам, а заодно и всему, что с ними связано - похоронным конторам, церковным обрядам, кладбищам... перспективное дело, да?
- Перспективное, - подтвердил Холомьев. - Но половинчатое.
- То есть?
- Я от них ушел, - вздохнул молодой человек, беря двумя пальцами соленую соломку. Откусив, он озабоченно уставился вдаль. - Во первых, к смерти, которую они честят на все лады, приводит именно жизнь. Так что жизнь мне тоже разонравилась. Я хотел бы сделаться энергетическим процессом... бесплотной силой... пустые мечты, я знаю, но... - Холомьев развел руками.
Брон внимательно слушал. Молодой человек повторял слова Ши. Процесс, и только процесс. Не бренный носитель, но перводвигатель - пусть не самый-самый, пусть дериват...
- А во-вторых, - продолжал Холомьев, - они там стали трупы есть, так у меня аллергия выявилась. Пошел прыщами, чесался... ну и ушел. Наладил отвальную, сдал обмундирование...
- Что вы казнитесь, вы и так процесс, - вклинился в беседу седой Горобиц, до сих пор молчавший. Он волновался. - Вы знаете, что там у вас внутри на самом деле? знаете? ...
- Ну, что? - насмешливо воззрился на него Холомьев.
- Там... там увидите, не дай Бог, что, - Горобиц стал заикаться и сразу вслед за этим задрожал.
- Лапа, посиди тихо, - Ши коснулась его плеча, и Брон испытал дикую ревность. Его раздражало, что Ши была на короткой ноге со всем этим... Он задумался, подбирая слово. Присутствие Выморкова подбивало определить их как сброд, хотя и Холомьев, и Горобиц выглядели вполне прилично. Ши выпустила струйку дыма и знаком велела Вавилосову наполнить рюмки:
- Не трожьте лапу, - попросила она. - Его напугали в доме с привидениями, дали заглянуть в волшебное зеркало. Он долго лечился - да, лапа? Естественно, зря... Его друзья, что с ним ходили, - те вообще наглотались колес, померли. На Волково кладбище свезли.
- Да? - заинтересовался Холомьев. - Что-то я такое припоминаю... Двойное самоубийство, правильно?
Горобиц судорожно кивнул и схватился за рюмку.
- Вот, - удовлетворенно хлопнул Холомьев ладонью, - помню. Взяли мы с группой заступы, краску, лом...
Вавилосов застыл с графином в руке.
- Что стоишь? - Ши притворно нахмурилась, топнула ножкой. - Разливай! Сейчас играть сядем.
Устин помотал головой.
- Да так что-то... Ну, qui prosit?
Холомьев взял на вилку маринада и повернулся к Брону:
- Я слышал, вам надоели некоторые вещи, - сказал он доброжелательно.
Брон медленно кивнул.
- Облегчи душу, пархатый, - прогудел Выморков. - Получшает.
Познобшин схватился за кудри и приподнялся, однако Ши его осадила, напомнив:
- Что за обиды? Надоело, так надоело. Или соврал?..
Метнув в сторону незадачливого миссионера возмущенный взгляд, Брон сел и буркнул:
- Ладно... Но если каждый...
- И что же конкретно? - перебил его Холомьев во избежание ссоры.
Тот задумался, посидел некоторое время молча, а после сказал:
- Спрашиваете, что?.. Ну, конкретно, так конкретно.
Набрал в грудь воздуха и начал перечислять:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23