Ошибаешься, подумал Мицуру. Именно потому, что им предстоит такая игра, с их лиц спали все эмоции. В момент крайнего напряжения человек глядит в пустоту пустыми глазами. Стороннему наблюдателю такое выражение лица вполне может показаться тупым.
– Бы тоже играете?
Сразу за Мицуру встал поэт Ли Мун Че.
– Где вы были? – спросил Мицуру.
– В библиотеке – заплатив одному болвану.
– Если выиграете, конечно же, сойдете с корабля? Следующая остановка в Пусане, вам надо торопиться.
– Вся жизнь – игра, – ответил поэт, глубокомысленно улыбнувшись. – Мне кажется, я выиграю. Ведь до сих пор я всегда проигрывал.
– Если выиграете, сможете встретиться с другом в Пусане.
– Да. Но просто так я с корабля не сойду.
– То есть?
– В молодости я думал так же, как этот товарищ. Только средства у нас разные. Он хочет с помощью корабля и насилия изменить мир. Я пытался изменить мир с помощью слов.
– Вы поддались на льстивые уговоры Брюса Ли?
– Я только сказал, что мы думаем похоже. Однако быть узником – вредно для здоровья. Прежде всего я должен, победив в игре, стать с ним на равных.
Речь Брюса Ли была нацелена на японцев, даже скорее на тех из них, в ком силен дух корпоративной этики. Ли Мун Че не японец, не служит в фирме. Речь ему не предназначена. И если аргументы Брюса Ли ласкают ему слух, это его право…
Со своей стороны, Мицуру, признавая, что в этой речи местами были рассыпаны верные суждения, не мог сдержать гнев: не Брюсу Ли рассуждать о таких вещах! Не его ума дело, что станется с японцами в будущем. Подумать только, этот псих, страдающий манией величия, взялся распоряжаться судьбой японцев! Купил богиню судьбы? Лично я, думал Мицуру, не собираюсь участвовать в этом балагане, пусть не думает, что я принимаю его шутовские заявления всерьез и готов вручить ему свою судьбу.
Прежде всего, какую помощь могу я оказать этому сумасшедшему кораблю? Денег у меня нет. Физических сил маловато. Все что есть – это проницательность, позволяющая видеть насквозь лживое пустословие. Поэт Ли Мун Че превосходит меня в проницательности, но в отношении к Брюсу Ли мы теперь по разные стороны баррикад.
Впрочем, сейчас не время вставать в позу из-за расхождения во мнениях. Мицуру решил воспользоваться хотя бы каплей уверенности поэта.
– Господин Ли, у меня к вам одна только просьба. Не могли бы вы сыграть передо мной. Вы непременно победите. Тогда, может быть, от вас везение перейдет на меня. Поэтому я сразу после вас…
Поэт строго взглянул в глаза Мицуру, но в следующее мгновение его лицо осветилось улыбкой.
– Договорились! – сказал он.
Стоявший рядом и слышавший их разговор Харуо бросил Мицуру:
– Вижу, ты тоже решился играть всерьез!
– Разумеется. Если я проиграю, мне придется официально передать Аои этому господину.
Минут через тридцать подошла очередь поэта. Кети и ее подручные, занимавшие позицию у входа в казино, обсуждали с каждым заложником лично, на что тот хочет играть.
– Расскажем друг другу после, как прошла игра, – сказал поэт и, собравшись с духом, устремился на «поле боя».
Вскоре подошла очередь Мицуру, и Кети спросила:
– Твое желание?
Мицуру ответил по-английски:
– Женщина, которую Брюс Ли сделал своей наложницей, моя любовница. Хочу, чтобы он ее отпустил. После чего мы с ней покинем этот сумасшедший корабль.
– В одной игре нельзя требовать исполнения двух желаний. Выбирай что-нибудь одно.
– Ну, тогда главное – вернуть мне Аои. Своим противником назначаю самого Брюса Ли.
– Он сильный игрок.
– Надеюсь, не мухлюет?
– Об этом можешь не беспокоиться. За ходом игры наблюдают капитан и эконом. Ведь они отвечают за безопасное и приятное плаванье пассажиров. Но если проиграешь, поскольку ты из тех заложников, у которых нет денег, все, что с тебя можно взять, это рабочая сила. Допустим, как насчет того, чтобы заняться обучением мигрантов, направляющихся в Японию? Неплохая работа. Ради безопасности корабля, на нем всегда должно оставаться известное число заложников, и тебя включат в их число. Тогда, пожалуйста, никаких жалоб.
Пока Кети говорила, сидевший рядом служащий печатал на электронной машинке текст. Их беседа слово в слово превратилась в письменный договор, и после того, как он поставит свою подпись, настанет его черед идти к зеленому сукну.
Просмотрев отпечатанный текст, Мицуру тотчас небрежно расписался. Враг, позволяя себе грубый произвол, был удивительно щепетилен в соблюдении юридических формальностей.
– Вид игры? Рулетка? Покер? Кости?
До сих пор Мицуру не интересовался азартными играми. Его знания исчерпывались тем, что в кости играют на чет и нечет. Он выбрал кости, и его отвели к столу, предназначенному для игры в баккара. За рулеткой была в самом разгаре игра между поэтом и Татьяной. Шарик уже был в центре диска. Легкий, сухой треск вращающегося шарика вскоре затих. Сгорбившийся возле рулетки поэт внезапно выпрямился, как жердь, и закричал:
– Победа!
– Отлично! – прошептал Мицуру и глубоко вдохнул. Вскоре перед ним появились эконом и капитан, оба в форме, и хором извинились:
– Просим прощения за все, что произошло!
– Да ладно вам! – сказал Мицуру. – Мне сейчас не до ваших извинений. Я пришел сюда победить. Бросайте кости без лишних предисловий!
Дуэль
Брюс Ли подошел вальяжно, с тонкой улыбкой на губах. Он только что выиграл партию в покер. Проигравшей была длинноногая красавица с безучастным лицом. Несмотря на уговоры Самэсу, она не отходила от стола. Развязным жестом задрала юбку, искушая его голыми ляжками.
– Она тебя интересует? – спросил Брюс Ли, проследив взгляд Мицуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92