Конан сидел на корточках посредине лодки, медленно опуская леску за борт. На нем были кожаные повязки, чтобы защитить руки от жильной лески, набедренная повязка и кинжал. Мечи его и Валерии, а также ее лук лежали на дне каноэ, завернутые в рыбью кожу, обернутые промасленной шкурой, замотанные провощенной тканью.
Ни один из них не хотел оставлять свое оружие на берегу во время такой экспедиции, как сегодняшняя. Не хотели они также, чтобы оружие ржавело или поджигалось воздействию влаги. Вобеку мог быть не единственным предателем среди Ичирибу, и оставались еще воины, которые испытывали сомнение относительно двух пришельцев. Ближайший кузнец, который мог заменить или даже просто починить их клинки, был по крайней мере в месяце пути от Озера смерти.
Наконец рыба перестала рваться. Конан собрался с силами и начал подтягивать леску. Валерия ждала, приготовив трезубец, к которому была привязана веревка, свободно смотанная на корме и прикрепленная ко дну каноэ.
Рыба была сильной, но Конан не тратил времени на игру с ней. Он решил, что леска выдержит любое усилие, Которое может приложить рыба, и живо тащил.
Вокруг каноэ разошлись волны, когда бьющаяся рыба достигла поверхности. Валерия ждала, когда появится достаточно большой участок чешуи, чтобы можно было попасть трезубцем. Движения ее рук заставляли колыхаться груди так соблазнительно, что Конан нашел бы такое зрелище приятным, будь у него на это время.
Неожиданно рыба прыгнула. Трезубец был столь же быстр, и вода вспенилась и покраснела, когда рыба перестала колотиться и затихла на расстоянии руки от борта. Валерия схватилась за хвост, Конан за голову, и они втащили рыбу в лодку, гриску, как называло эту рыбу племя, — в треть длины каноэ и весом с новорожденного теленка.
Валерия поморщилась, когда гриску дернулась в последний раз:
— Столько труда из-за этой? На вкус она как клей.
— Ичирибу она нравится, так что нам не обязательно ее есть. Кроме того, ты прекрасно знаешь, что чем больше рыбы мы принесем, тем меньше нас заподозрят.
— Я доверяю Ичирибу. Ты разве нет?
— Большинству из них — да: настолько, насколько я доверяю любым иноземцам, когда нахожусь один среди них. Чтобы были неприятности, не надо много врагов.
— В таком случае сделаем так, чтобы врагов стало еще меньше, Конан. Ты день и ночь вбиваешь мне и голову мысль о том, что мы должны воевать с Кваньи.
— Не каждую ночь, Валерия. Некоторые ночи мы проводим иначе.
Она фыркнула:
— Если я и снисхожу до того, что принимаю огромного невоспитанного киммерийца к себе в постель ночью, то ему, по крайней мере, не следует бросать мне это в лицо днем.
— А куда ты хочешь, чтобы я это бросил?
Валерия сделала вульгарный жест и дала еще более вульгарный ответ. Затем рассмеялась:
— Я не в ссоре с Ичирибу, и мы доберемся до моря быстрее, если подождем сезона дождей. Война с Кваньи — такой же приятный способ провести время, как и любой другой.
— Лучше многих. Если и половина того, что они говорят о Чабано, правда, то он намеревается создам. империю. Это может столкнуть его с моими друзьями ближе к берегу, если его не остановить.
— Но они не мои друзья, — возразила Валерия, однако Конану протест показался слабым. Как и он, она всегда хорошенько думала, прежде чем отказываться от битвы, тем более когда есть долг, такой, какой был у Конана и у нее перед Ичирибу.
— Более того...
— Я все думаю, — сказал он. — Если Добанпу согласится, мы можем обследовать туннели за пределами острова Ичирибу. Если они подходят к берегу Кваньи, мы сможем однажды ночью залезть в спальню к Чабано.
— А как с Золотыми Змеями?
— А что с ними? — спросил Конан, пожимая плечами. — С достаточным количеством воинов на нашей стороне Змеи не пройдут. Кроме того, чем больше Золотых Змей, тем больше Огненных камней.
— Действительно. — На мгновение голубые глаза Валерии приняли зеленоватый оттенок, оттого что ее пиратская душа согревалась мыслью о такой добыче.
* * *
Гейрус, Первый Говорящий, принял позу размышления. Из уважения Райку сделал то же самое. Он сомневался, что его действия обманут Первого Говорящего, но они могут оттянуть открытый разрыв.
Если Первый Говорящий действительно намеревается спуститься с Горы Грома, чтобы встретиться с Чабано, что ему, Райку, на руку. Присутствие воинов Кваньи, прибавленное к его новым знаниям, защитит Райку от всего, что Гейрус может предпринять против него.
Оба оставались в позе размышления так долго, что Райку уже начал страдать от нетерпения и оттого, что натекли конечности. Первый Говорящий сдержал свое обещание, передав Райку большую часть знаний Говорящего. Остальное Райку сумел разузнать самостоятельно, в том числе выведав несколько определенных приемов, в которые не посвящались даже Говорящие.
Это сказалось, однако, на его теле. Он часто обходился без сна, терпел жажду, голод, большую и малую боль и испытывал свое тело до крайних, по его мнению, Пределов, до того как начал делать последние шаги в восхождении к искусству Говорящих. Теперь он понимал, что был лишь мальчишкой, считавшим себя мужчиной.
Казалось, луна успела исчезнуть, сделаться полной и снова стать месяцем, когда Первый Говорящий вышел наконец из транса. Когда Райку увидел глаза Гейруса, пи решил, что это даже хорошо, что размышление длилось так долго, и было бы лучше, продлись оно еще.
— Райку, я не удовлетворен тем, что ты так мало собрал у Чабано сведений об Ичирибу.
— Я так же усердно узнавал, что знают Кваньи, как и изучал искусство Говорящих. Ты хвалил мое усердие во втором. Я не прошу похвалы в первом, если мои старания не оправдали твоих ожиданий, но я клянусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75