Влезайте в бункер и закройте крышку люка, — сказал он с важностью.
— Смотри не ошибись, а то еще бросишь их из рубки вниз, — съязвил Красномордый, но Тамакити не удостоил его взглядом.
Исана и Красномордый, как спасающиеся от бомбежки мирные жители, спустились в бункер, и Исана плотно прикрыл крышку люка. Погруженный в птичьи голоса, Дзин тихо называл имена их обладателей. Раньше в птичьих голосах для него был заключен весь мир. Теперь же, называя имена птиц, Дзин знакомил с каждой из них Инаго, задумчиво глядевшую на него.
— Это пестрый дрозд... это козодой (казалось, Дзин подбадривает Инаго, точно она заблудилась в ночном лесу), это длиннохвостая сова... это иглохвостая сова... это погоныш...
— Дзин — настоящий знаток птичьих голосов, — сказал Красномордый.
— А ты — знаток кораблей. Здорово оборудовал бункер под кубрик, — похвалил Исана.
— Прежде чем сделать чертеж, нужно было представить себе настоящий корабль. Вот мы и сделали его здесь, — объяснил Красномордый. — Нам нужна переоборудованная рыбачья шхуна: водоизмещение — шестнадцать с половиной тонн, длина — пятнадцать метров; тогда здесь поместятся койки для команды из десяти человек.
— Переоборудованная рыбачья шхуна? По-моему, корабль в павильоне киностудии выглядел куда романтичнее.
— Сначала Союз свободных мореплавателей предполагал выйти в море на паруснике, — сказал Красномордый. — Но надежнее всего переоборудованная рыбачья шхуна.
— Здравая мысль, — одобрил Исана.
В углу, возле газовой плиты и мойки, Доктор, сидя на корточках, раскладывал продукты. Должно быть, он подменил Инаго, занятую с Дзином.
— Чего-нибудь не хватает, Доктор? — спросил Исана, дождавшись паузы в птичьем пении.
— Нет, все в порядке, — улыбнулся Доктор. — Хорошо, что вы нашли консервированный шпинат и маринованную капусту. Они очень полезны. Хороши и консервы: вскипятил — и ешь на здоровье. Нет, современное человечество продержится долго. Только вот как быть с водой? Если они перекроют водопровод...
— Нужно набрать хоть ведерко. Противник небось не станет раздумывать, перекроет воду — и все, — сказала, повернувшись к ним, Инаго.
Дважды ударили взрывы. Они слились, как две ползущие по стене капли, но каждый возник отдельно, сам по себе. Бункер качнуло, точно комель могучего дерева. Лента с птичьими голосами крутилась по-прежнему, но Дзин молча протянул к Инаго руки с несошедшими еще пятнами от сыпи. Испуганные, широко раскрытые глаза Инаго смотрели на Исана растерянно, беспомощно.
— Ну, Дзин, объясняй дальше. Назови-ка мне всех этих птиц, — сказала Инаго.
— Это мухоловка... это жаворонок, — снова заговорил Дзин, дрожа всем телом.
Исана, Красномордый и Доктор взбежали по металлической лестнице и закупорили крышкой люка звучавшие позади голоса птиц. Слышно было, как в заднюю стену здания ударяют камни и комья земли. Прижав к боку автомат дулом вниз, по винтовой лестнице сбежал Тамакити. Он выскочил в прихожую и, едва переводя дух, навалился плечом на входную дверь.
— Вы прячьтесь наверху. А Красномордый и Доктор помогут мне, — хрипло приказал Тамакити. — Я сейчас возьму пленного.
Он перехватил поудобнее автомат, чтобы можно было стрелять не целясь, а левой рукой открыл замок.
— Спрячьтесь наверху, вы ведь заложник!
Над головой Исана слышался чей-то приглушенный голос. Он узнал хриплый говор Такаки, но разобрать слова было невозможно. Прильнув к бойнице, Такаки что-то кричал. Стоявший рядом с ним Радист проверял, хорошо ли вставлена в винтовку обойма. Исана выглянул наружу из соседней бойницы. Перед ним открылась комическая и в то же время впечатляющая картина. Справа от убежища, похожая на убитого носорога, лежала на боку полицейская машина. Перед ней в полном вооружении растерянно стоял полицейский. Он не знал, что ему делать: бежать вперед, к машинам и рядам щитов, страшно, слишком далеко. И потом, его удерживали крики Такаки.
— На этот раз здорово вышло, — сказал Радист, передавая Такаки винтовку.
Тот высунул ствол в бойницу и выстрелил. Точно связанные с этим выстрелом, в стены убежища ударили несколько пуль. По шлему полицейского застучали отскочившие от стены пули и куски бетона. Он, свалившись вместе с машиной, — это оказался водитель — был сначала похож на оглушенную рыбу, но тут сразу вышел из шока. Решительно повернувшись кругом и прижав локти к бокам, он затопал огромными черными ботинками к убежищу — сдаваться в плен.
— Порядок! — крикнул, отвернувшись от бойницы, Такаки, возбужденный, словно собака, загнавшая зверя.
Его худое лицо, когда он стремглав бежал вниз по лестнице, от избытка радости раскраснелось, точно в него плеснули красной краской, глаза сияли. Тут же стукнула дверь: приняв пленного, ее сразу захлопнули. Прислушиваясь к происходящему в прихожей, Исана понял, что с пленным что-то делали, но не похоже было, чтоб он оказывал сопротивление. Возможно, он просто бранился. Наконец, отчетливо послышался возмущенный крик:
— Д-уракиии!
Первую букву он произнес с такой силой, что она как будто оторвалась от всего слова, а последнюю тянул, сколько возможно затягивать гласную в японском языке. Конечно, он просто крикнул: дураки! Но чувствовалось, какую невероятную враждебность вложил он в это слово. Вдобавок еще и тон у него был насмешливо-презрительный. Полицейский снова и снова выкрикивал свое «Д-уракиии!»; наверно, в прихожей, под дулами двух винтовок с ним что-то делают, а он вынужден подчиняться. Скорее всего это просто крик несогласия и гнева, так сказать, словесный протест.
— Д-уракиии! Разве так можно совершить революцию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104