Так же быстро Бора бежал и
в ту ночь, когда за ним гнались демоны. Уже через минуту он стоял на
берегу ручья, что был неизменно чист и ясен, словно глаза его сестры
Карайи. К ужасу мальчика, вода в ручье действительно приобрела цвет крови.
По поверхности ее плыла странная слизь, издававшая резкий тошнотворный
запах.
Деревенские жители расступались перед ним, позволили ему выйти на
самый берег. "Интересно, - подумал мальчик, - кого они боятся: меня или
этой вони?" Он усмехнулся, но тут же придал своему лицу серьезное
выражение. Засмейся он сейчас, и остановиться ему уже будет непросто.
Задержав дыхание, он стал на колени и зачерпнул из ручья полную
ладонь кровавой жижи. Он принюхался и внезапно улыбнулся.
- Теперь мы знаем, что стало с коровами Перека! - воскликнул он. -
Похоже, в нашу речку свалилось все его стадо! Бедный Перек!
- Это не он, а мы бедные! - раздался чей-то голос. - Что нам теперь к
колодцу ходить?
- Ничего другого не остается, пока вода не очистится, пить из ручья
нельзя. Разве вы не согласны с этим?
Многие закивали. Других же слова мальчика лишь раззадорили:
- Ты уверен, что в нашу речку его коровы свалились сами? - спросил
один из деревенских жителей. О "демонах" он не сказал ни слова, но все
поняли, что говорит он именно о них. - И еще: ты уверен, что ручей наш
очистится?
- Если с ним произошло что-то противоестественное, то и вода в нем
должна стать не водой, а чем-то другим, верно? - ответил Бора. Он тяжело
вздохнул и добавил: - Сейчас я войду в воду. Если я выйду из ручья
невредимым, значит, ничего страшного не произошло.
Слова мальчика вызвали неоднозначную реакцию: одни запротестовали,
другие ответили одобрительными криками. Не обращая внимания на
односельчан, Бора стал снимать с себя одежды.
Вода была такой же холодной, как и обычно. Бора вошел в ручей по
пояс, решив про себя, что погружать в него голову он не станет.
Он оставался в воде до тех пор пока не перестал чувствовать ее
холода. К этому времени на берегу установилась полная тишина. Стараясь
двигаться неспешно, он направился к берегу.
Добрая дюжина селян протянула ему руки, предлагая свою помощь; кто-то
успел сходить и за полотенцем. Когда мальчик оказался на берегу, тело его
стали растирать сразу несколько человек, и уже через пару минут кожа Боры
приобрела былой розовый цвет.
Он увидел направлявшуюся к нему Карайю, несшую ему чашу с горячим
поссетом. Взгляд ее был исполнен такой грусти, какой ему еще не
приходилось видеть, однако на остроту ее языка оная грусть, казалось,
нисколько не повлияла:
- Бора, я смотрю, ты сдурел вконец! Ты почему о нас не думаешь? Что
бы мы делали, если бы демоны прибрали тебя к себе?
- О ком, о ком, а о них-то уж я не думал! Доказать же другим то, в
чем я сам не сомневался, я мог только так. Не поступи я так, и наши милые
соседи решили бы, что во всей этой напасти повинен только я. Да они
разорвали бы меня на части!
- Они не посмели бы поднять на тебя руку!
Будь глаза Карайи луками - половина деревни лежала бы уже
бездыханной.
- Карайя, запомни хорошенько: когда человек чего-то боится, он
способен на страшные поступки. Неужели ты еще не знаешь этого? - Мысль эта
принадлежала Ивраму, но ссылаться на него Бора не стал.
Какая-то добрая душа принесла из дома ведро горячей воды и губку.
Бора обмыл себя, насухо вытерся и только после этого облачился в одежды.
Люди взирали на него так, словно лицезрели не подобного себе, но
посланника небес.
Он обратился к ним, едва сдерживая свой гнев.
- Вы что, так и будете торчать здесь? Если вы считаете, что колодца
недостаточно, вы можете носить воду из Зимовья. Я думаю, тамошние жители
не станут возражать против этого. Если же вы так и будете стоять разинув
рот, то в ваших глотках птички совьют себе гнезда. Вы слышите меня, олухи?
Бора замолчал. Он, шестнадцатилетний мальчишка, и так сказал слишком
многое своим односельчанам, многие из которых годились ему если не в деды,
то в отцы.
И тут, к своему удивлению, он увидел, что люди, обступавшие его,
закивали все, как один. Он отказался выбирать тех, кто должен был
отправиться в Зимовье за водой, сделав вместо этого нечто весьма странное.
Он обмакнул край полотенца в воду и, обвязав им свою левую руку, важно
изрек:
- С этим я отправлюсь к Ивраму. Если демоны и причастны к этому, то
не мне, Боре, сыну Рафи, бояться их. Иврам же по этому следу не только
поймет природу происшедшего, но и научит нас, как вести себя дальше.
На деле Бора в этом уверен не был. Он слышал о том, что Иврам,
несмотря на свою принадлежность к жреческому сословию, был весьма искушен
и в делах магии; слух же этот, однако, был ненадежен и вполне мог
оказаться лживым..
Судя по всему, демоны (в том, что причиною всего были именно они,
Бора не сомневался ни минуты) были где-то совсем рядом. Послать людей на
их поиски означало бы приговорить их к смерти. Ждать же, когда демоны сами
заявятся в деревню, было по меньшей мере глупо. Бора не знал, как ему
следует поступить в этой ситуации. У него не было особых надежд и на
жреца; но тот, по крайней мере, мог помочь ему скрыть собственное его
незнание. Об опасениях своих он мог говорить теперь лишь с Иврамом и
Мариам.

К полудню Конан решил, что они могут покинуть горы и направиться к
Заставе Земана. Сам он предпочел бы передвигаться ночью, но ни Десса, ни
Масуф не были способны на это, и потому о ночной езде не приходилось и
говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64