Из приемника доносились шум дождя и стук лошадиных копыт: начинался сериал «Экипаж номер тринадцать» или всадник скакал на лошади в дождливую ночь под отдаленные раскаты грома. Все быстрее и быстрее, с одной радиостанции на другую, волны песен, обрывающиеся от легкого движения пальцев, слепящие огни, указатель поворота направо: «Махина, 54 километра». Он тотчас остался позади, и я торжествующе вел машину, с опасной ясностью сознания, похожей на вызываемую кокаином и возникающей, когда удалось преодолеть первую волну сонливости. Сейчас я вспоминаю то чувство и не уверен, что смогу объяснить тебе его. Это была смесь страха и дерзости, беспричинное воодушевление – такое же головокружительное и пустое, как шоссе, тянувшееся передо мной прямой лентой, когда около трех часов утра я проехал Деспеньяперрос и стрелка показала сто тридцать километров на первых равнинах Ла-Манчи. Видя красноватый свет на горизонте, я думал, что начинает светать, но это были огни городов. Я наткнулся на радиостанцию, передававшую песню Отиса Реддинга, и подпевал вслух, не вспомнив еще ее названия. Приблизившись к знаку, предупреждавшему о резком повороте налево, я инстинктивно приподнял ногу с педали газа и увидел фары грузовика, обгонявшего другой на повороте. За одно мгновение настоящей ясности и ужаса я понял, что если не съеду с дороги, то погибну под колесами грузовика. Я давил на тормоз, но скорость не уменьшалась, желтые фары слепили глаза, и белая морда грузовика занимала все пространство перед ветровым стеклом. Я вздрогнул от гудка, и на долю секунды абсолютная безмятежность заглушила во мне страх смерти. Наверное, я повернул руль с закрытыми глазами. Когда тряска прекратилась и я снова открыл глаза, машина стояла, но радио по-прежнему работало и все еще звучала песня, начавшаяся, когда я заезжал за поворот. Самое странное было не то, что я жив, а то, что Отис Реддинг все еще пел «Му girl», как будто за последнюю минуту не прошли целые годы.

*****
Он идет по Лексингтон-авеню, укутанный, как эскимос, и проклинает свою судьбу, шум, выхлопы машин и мокрый ветер, налетающий на каждом углу. Здесь еще холоднее, чем в Чикаго: на нем утепленные перчатки, шарф, полупальто в красную и черную клетку, две пары носков, шерстяная шапка и наушники, но ничто не помогает, он по-прежнему умирает от холода – лучше было остаться смотреть телевизор в гостинице. Пар изо рта такой же густой, как пар из канализационных решеток и трещин в асфальте, на кончике покрасневшего носа заледенела капля,
как у дяди Рафаэля – пусть земля ему будет пухом. Мог ли бедняга подумать, что кто-нибудь вспомнит о нем в Нью-Йорке через столько лет после его смерти. Холод стоит хуже, чем во время битвы при Теруэле, и сгорбившиеся нищие, раздувшиеся от газетных листов, кутаясь в лохмотья, медленно бредут, как остатки наполеоновских войск во время отступления из России или сосланные в Сибирь. «Так, наверное, ходил прошлой зимой по этим безжалостным улицам мой друг Дональд Фернандес – а ведь он некогда так гордился, получив американское гражданство». У тротуаров лежит отвратительный грязный снег, превращенный в месиво шинами автомобилей. Если человек поскользнется, переходя дорогу на светофоре, люди не задумываясь растопчут его как стадо бизонов. Дональд говорил: «Если ты остановишься, тебя собьют, если споткнешься, то уже не поднимешься».
«Ну что ж, – думает Мануэль, хотя иногда забывает об осторожности и говорит вслух, как просящие милостыню сумасшедшие негры, звенящие мелкими монетами в бумажных стаканах, – вот ты и вернулся в Нью-Йорк – ты, так сказать, снова на вершине мира, в Величайшей Клоаке. Ты жалуешься на жизнь накануне своего тридцать пятого дня рождения, или тридцатого-пятого, как сказал бы энергичный деятель, заставивший тебя отправиться из Мадрида на край света, чтобы служить ему переводчиком и дублировать на английском языке его речи». Тип просто очарован, Манхэттен возвращает ему молодость: он придумал крайне необходимую встречу, чтобы не лететь из Чикаго прямо в Мадрид, а остаться еще на несколько дней в Нью-Йорке. Вагнер по-прежнему гремит в «Метрополитен-опера» с неумолимостью бурь над озером Мичиган, а деятель не хочет отказывать себе в этом удовольствии, особенно сейчас, когда он уже говорит не «Метрополитен», а «Мет». Он выучил все необходимые сокращения и обороты и непринужденно болтает о MOMA и Башнях-близнецах, а вестибюль отеля называет не hall, a lobby. Он сделался знатоком нью-йоркских намеков, названий магазинов, ресторанов, дискотек, джазовых клубов, галерей Сохо, он неутомим и с самоуверенностью эксперта уверяет, что Городок уже не тот, что прежде. Открыв, что благодаря следу Испании в Америке его понимают почти все официанты, носильщики и таксисты, деятель решил обойтись без своего переводчика, и тот теперь – свободный как птица, одинокий как пес, одетый как лапландец, угнетенный громадами из грязного кирпича на Лексингтон-авеню, с огромными древками флагов, – раскаивается, что вернулся в Нью-Йорк, к абсурдным телефонным звонкам в квартиру, неизвестно где находящуюся и всегда пустую.
Прежде чем выйти из отеля, Мануэль снова позвонил и, набравшись храбрости, оставил на автоответчике номер своего телефона и комнаты. Он меланхолически сообщил:
– Эллисон, это я, давний зануда, я уезжаю сегодня в шесть тридцать в Мадрид.
Однако это было скорее не предложение встретиться, а прощание, хотя, возможно, даже прощанием это нельзя было назвать: странно прощаться с тем, с кем так и не встретился. Мануэль идет, проклиная Нью-Йорк и все города, где бывает зима, ругается с самим собой, со своей тенью, думает по-английски с ужасным американским акцентом, I wanna fly away, вспоминая Лу Рида:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193