смотришь на них и думаешь: хорошо им, должно быть, так вот слушать старые таежные сказки и перешептываться между собой... А дорога все петляет, вьется; скрипят монотонно полозья, покрикивает незлобиво возница, - и тебе поневоле начинает казаться, что едешь ты не час и не два, а много-много лет.
Перед самым райцентром выехали на большак, открытое широкое поле, прямая, как кнутом хлыстнуть, дорога - и в заснеженной вечереющей дали сизые дымки Синеозерска.
- Ну, а теперь я вас прокачу, - сказал Лубников.
Он весь подобрался, посуровел, привстал над скамьей, натянул вожжи да как гикнет:
- Эй, царя возили! Ходи-и!..
Высоко выбрасывая ноги, покачивая крупом, закинув храп и бешено осклабив зубы, рысаки чертом полетели, разбрасывая снежные комья... А Лубников озорно откинулся со скамейки вполуоборот к Наде и крикнул, прищурив глаз:
- Эх, красавица! Был бы я помоложе, не допустил бы до тебя ни одного ухажера, малина им в рот!
Надя прикрыла лицо воротником, и на ее шапочку, на шубку, на медвежью полсть густо полетела снежная замять.
Такой заснеженной, раскрасневшейся, в белой пуховой шапочке, в заячьей шубке, в расшитых удэгейских унтах Надя первой влетела в приемную секретаря. Из кабинета Стогова навстречу ей вышел Песцов и встал как вкопанный, в меховой куртке, затянутой молниями, в унтах - он высился гигантом.
- Здравствуйте, Снегурочка! Откуда вы такая явились?
- А из лесу.
- Одна?
- Волков боюсь.
- А где ж ваш Дед Мороз? - Песцов с беспокойством поглядывал на Семакова, вошедшего вместе с Волгиным и Лубниковым.
- А вот, - показала Надя на Лубникова.
- Ах, этот! - обрадовался Песцов. - Жидковат для Деда Мороза.
- Ты, парень проходи своей дорогой, - отшучивался Лубников. - Не то дойдет до дела - ишшо посмотрим, кто из нас жидковатый...
Надя расхохоталась.
- Заткнись, дурень! - дернул Волгин за рукав Лубникова.
- Ого, какой грозный! - Песцов подошел к мужикам. - Здравствуйте, товарищ Волгин! По какому делу нагрянули?
- По семенному.
- А-а, семенной бунт! Мужики забастовку объявили... Слыхал, слыхал, говорил Песцов, здороваясь.
И опять Наде:
- А я вас не узнал. Быть вам богатой.
- Дай бог...
- Защищаться будете или нападать?
- Мы - люди мирные. - Надя посмотрела на Волгина.
- Сам-то у себя? - спросил Волгин.
- Скоро будет... А вы пока отдохните с дороги, пообедайте... Или, вернее, поужинайте. Так я не прощаюсь, на ваше совещание непременно приду. - Песцов вышел.
- Что это за вертопрах? - спросил Лубников.
- Второй секретарь... новый, - ответил Волгин.
- Да ну! - Лубников важно поджал губы. - Не похож...
8
Песцов только что возвратился от рыбаков - на подледный лов ездил. А вечером надо на юбилей - в мелькомбинат. Не пойдешь же туда в куртке и свитере... Черт возьми - надо опять домой бежать, переодеваться, рубашку гладить... Снова - сюда, к Стогову... Колгота! Не хотелось идти на это торжество. Но не хотелось не только потому, что хлопотно, а еще и по другой причине... Эта высокая агрономша, вся такая белая, пушистая, как снег на голову свалилась. И он все думал: где они остановились? И поедут ли домой вечером или ночевать останутся? А может быть, его услуги понадобятся? Вот войдут сейчас и скажут - нет в гостинице мест. Куда поселить приехавших из "Таежного пахаря"? Он медлил, не уходил домой, взаправду ждал этого сигнала, как будто во всем райкоме, кроме него, и некому заниматься было гостиничными делами! А потом Песцов решил, что не успеет уж сходить домой и переодеться до совещания, а после совещания переодеваться уже поздно... А так идти тоже неудобно - все-таки юбилей... И потом, есть же у них Бобриков, для него посидеть на банкете удовольствие. А доклад Песцов уже написал, передаст Бобрикову, тот прочтет - и вся недолга. Песцов, скинув куртку, просматривал этот вчера еще наспех набросанный доклад.
Вошла секретарша, маленькая гуранка с янтарными раскосыми глазками.
- Матвей Ильич, звонили из мелькомбината. Приглашали к восьми. Вот, билеты прислали. - Она положила на стол два пригласительных билета.
- Некогда мне, Маша, - ответил Песцов, не поднимая головы.
- Что-то вы все отнекиваетесь? Стогов занят, вы тоже... А они ждут.
- Бобриков пойдет. Я договорюсь с ним.
- Говорят, банкет будет, - мечтательно сказала Маша.
Песцов встал, торопливо сложил листки доклада и протянул Маше:
- Бобрикову передашь. А меня сегодня вечером нет. Поняла? Я исчез.
- Где же вы будете?
- Гм, - Песцов ухмыльнулся. - Пока у Стогова.
- А билеты?
Песцов взял со стола билеты, вложил их в руку Маше:
- Все, Машенька, твое. Приглашай лучшего парня - и прямо в президиум, за стол. И надень на себя что-нибудь эдакое белое... - Песцов сделал округленный жест.
- Почему белое? - Маша кокетливо улыбнулась.
- Ну, наверно, будет к лицу.
Так в одном свитере Песцов прошел к Стогову. Здесь все уже были в сборе. В центре, за большим столом, покрытым зеленым сукном, сидел сам Стогов, массивный старик с красивой седой шевелюрой. Рядом с ним Бобриков в защитном френче, коротко стриженный, прямой, как гвоздь, сразу видно из военных. Инструкторы и приезжие сидели на стульях, вдоль второго стола. Песцов осторожно присел на диван.
Когда началось совещание, Надя заметила, что нос у Волгина изрядно покраснел, - значит, после посещения чайной он будет отстаивать свою точку зрения. Говорил он мало, но внушительно:
- К весеннему севу колхоз готов. Вывезено навозу на поля триста тонн, запланировано вывезти еще триста. Получено минеральных удобрений шестьдесят тонн. Инвентарь и техника готовятся, семенами обеспечены. Правда, наш агроном Селина еще молодой и неопытный агроном. Она сделала неверный подсчет семян.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62