Много плакала, в реку превратилась и все еще и теперь стучится в сопку, шумит.
- Н-да... - Коньков только головой покачал. - Сусан, а бригадира Чубатова ты знаешь?
- Конечно! Хороший человек. Бывал у меня. Гость богатый...
- А ты видел, как он плоты вязал?
- Видел, такое дело.
- Откуда он брал топляк? Как из воды он лес доставал?
- Кран приходил. Люди были. Наши охотники. Тоже помогай, такое дело. Чубатов всем деньги давал. Хорошо платил! Пиво привозил! Целая бочка! Хорошо. Все пили! Его наши люди называют Лесной Король.
- Вы ему выделяли людей? - спросил Коньков Кялундзигу.
- Специально нет. Я слыхал, что он топляк подымал. Ну, кто из охотников был свободен, помогал. Зимой лошадей давал, бревна вывозить на санях.
- А Боборыкин не давал ему леса со склада?
- Я не знай, - ответил Сусан.
- Ну что ж, спасибо и на этом, - сказал Коньков, и, вставая, хозяйке: Спасибо за угощение! Все было вкусно.
Та согласно кивнула головой и выпустила целый клуб дыма изо рта.
- Куда теперь поедем? - спросил Кялундзига.
- Заедем на место заготовки... На притоку Долгую. А потом к Боборыкину, на склад.
9
На лесной склад приехали уже в сумерках. Их поджидал Голованов; он сидел на берегу возле удэгейского бата, на котором отвезли Гээнту, курил.
- Успели застать врачей? - спросил его Коньков.
- Застали.
- Что ж врачи сказали?
- Говорят - разрыв сердца. Перетрудился. Оно конечно... На шесте вверх по реке дойти туда не шутка. К тому ж он был выпимши. Вот оно и не выдержало, сердце-то.
- Вот что, мужики, - сказал Коньков, беря под руки Голованова и Кялундзигу. - Положа руку на сердце, скажите мне откровенно: сколько надо заплатить, чтобы снять плоты, то есть разобрать их и перегнать через перекаты?
- Осыпь ты всех золотом - и то не успеют перетащить до морозов, ответил Голованов.
- А ты что скажешь, Соза Семенович? Ведь району позарез нужен этот лес. В степи живут люди. Вы понимаете?
- А почему нет? Конечное дело... Но помочь может только Сангия-Мама, усмехнулся, - если пошлет много хороших дождей. Но я, понимаешь, не Сангия-Мама. Помочь не могу.
- Жаль, очень жаль, - сказал Коньков.
Из уцелевшей дощатой конторки вышел к ним Боборыкин. Он опять держался с достоинством, - в тех же хромовых сапожках, при галстуке, и щеки сияют, будто луком натерты.
- Слыхали, капитан? Умер Гээнта, своей смертью умер. - Боборыкин, шумно вздыхая, с сожалением качал головой. - Жаль старика! Такой был добрый, безропотный человек.
- Ага, пожалел волк кобылу, - ответил Коньков.
- Я вас не понимаю. - Брови Боборыкина поползли на шишковатый лоб.
- Пойдемте в контору, я вам растолкую. - И, обернувшись к Кялундзиге, сказал: - А вы ступайте домой. Не ждите меня.
- Ночевать приходи! - сказал Кялундзига.
- Приду, обязательно. - И опять Боборыкину, повелительно указывая на конторку: - Прошу!
В дощатой конторке, похожей на ящик, поставленный на торец, был маленький столик, железный сейф с документами и две табуретки. Они сели за столик на табуретки, нос к носу.
- Ну, так в чем же вы меня обвиняете, капитан? - спросил Боборыкин с терпеливой готовностью выслушать все что угодно.
- Вы были пособником смерти человека.
- Какого человека? Того самого? - кивнул он в сторону реки.
- Да. Вашего сторожа.
- Но вам же сказал Голованов: Гээнта умер естественной смертью. Так решили доктора. Экспертиза! - с горьким укором растолковывал Боборыкин.
- Вы с ним пили?
- Выпивал. Ну так что? Водка же не яд.
- А кто ему давал эту смесь? Вы? - Коньков вынул трубочку Гээнты. - Это что?
- И что? На той хреновине тоже остались отпечатки моих пальцев? горько усмехнулся Боборыкин.
- Мы докажем это иным путем. Это ваш наркотик.
- Нет, не мой. И ничего вы не докажете: Гээнта мертв.
- Ну, это мы еще посмотрим!
- А чего смотреть? Дело кончено.
- Скажите какой проворный! Думаете, все концы упрятали в воду?
- Не надо сердиться, капитан. Мне прятать нечего. Я весь тут. Что вас интересует? Все выложу начистоту.
- Какой вы старательный и чистосердечный, - криво усмехнулся Коньков.
- Опять сердитесь. Значит, вы не правы, капитан. А я вот спокоен, значит, прав. Ну что вам дался этот Гээнта? Умер старик, смерть подошла, вот и умер. И не надо клепать мне дело. Ведь не за этим вы сюда приехали.
- И вы знаете, зачем я приехал?
- Знаю или догадываюсь... Не все ли равно. А приехали вы затем, чтобы найти виноватого - кто посадил плоты и оставил без леса целый район.
- Кто же?
- Известно. Иван Чубатов, наш лесной король.
- И за что избили его, тоже вам известно? И кто?
- Конечно. Избили его рабочие. За то, что он их оставил фактически без зарплаты.
- И сколько вы продали ему леса и по какой цене? Это вы тоже скажете?
Боборыкин огорчительно развел руками.
- Этого я вам не скажу, капитан.
- Ну что ж, другие скажут.
- Капитан, вы же опытный человек. Неужели я похож на мелкого жулика, который днем со своего лесного склада будет отпускать лес налево?
- Мудер, мудер. Но смотрите не перемудрите.
- Капитан, я простой советский труженик. Единственно, что мог бы я недоглядеть - это либо излишки на складе, либо недостачу. Такое бывает. Но склад сгорел. Теперь все, что есть в бумагах, - он прихлопнул лежавшую на столе папку ладонью, - то и было на самом деле. Но я человек откровенный все, что вас интересует, - расскажу.
- Почему Чубатов запоздал со сплавом?
- По причине собственной алчности. В июле еще держалась в реке хорошая вода. Лес был у них заготовлен, тысячу с небольшим кубов. Ребята торопили его со сплавом. Но на него жадность напала. Мало тысячи - две пригоним!
- С чего бы это охватила его такая азартность?
- А-а? Видите ли, капитан, была при нем одна особа, которую он грозился озолотить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33