- Все это - временные трудности.
- Какие там временные! - возразил Иван Спиридонович. - У нас вон уж третий год в палатках живут. А на другое место переедут - опять палатки. Так и жизнь вся пройдет. А ведь она у меня не временная.
На столе между тем появлялись тарелки с картошкой, с огурцами, с копченой скумбрией. И все это было нарезано крупными кусками, как режут только мужики.
Широкий в кости, сутуловатый и крепкий, весь свилистый, как осокорь, Иван Спиридонович ходил мягкой медвежьей походкой, и голос его, глухой и хрипловатый, звучал мягко, без укора:
- Ну, я понимаю, дом каменный со всякими удобствами не враз построишь. А деревянный-то сколотить для самих себя нешто долго? Так нет, живут в палатках, по-цыгански. Что за корысть? Не понимаю.
Пол-литра водки он разлил по стаканам. Получилось почти по полному.
- Ну, с приездом вас! - чокнулся он с Вороновым, потом с Михаилом и сказал, как бы оправдываясь: - Я меньше ста пятидесяти не принимаю, не то изжога мучает. От малой дозы, должно быть. Значит, начальником над Михаилом будете? - Иван Спиридонович наклонялся к Воронову и весело подмигивал ему. - Хоть бы вы помогли оженить его. Тут девка одна есть добрая... И прыткая, что коза.
- Ладно глупости-то говорить, - Михаил старался держаться степенно, хотя выпитая водка нет-нет да и растягивала губы его в широкой беспричинной улыбке.
- А что! Либо неправду говорю? - подзадоривал его отец. - Нешто плохая девка? Или не нравится?
- Да при чем тут она? Нравится, не нравится!.. Ты бы лучше о деле поговорил, - пытался Михаил отвести отца от этой темы.
- Про дело и говорю. Вон какие хоромы отстроил, а толку-то что.
- Шел бы на стройку работать, вот и толк был бы.
- Эка невидаль твоя стройка! А мне и сторожем на вокзале неплохо. День отстоял - трое суток свободный. Хочу рыбу ловлю, хочу на охоту в тайгу иду. И мясо и рыба не переводятся. А много ли я там на стройке заработаю?
- Не в рыбе суть, - не сдавался Михаил.
Воронов вяло ел, рассеянно слушал Забродиных и чувствовал, как тяжелеют его веки и невольно щурятся глаза. Всю ночь он не спал; корабль в Приморск пришел поздно, в гостиницах мест не было, и он до самого утра бродил по вокзалу.
- Вам поспать с дороги-то нужно, а мы вас, простите, болтовней донимаем. - Иван Спиридонович заметил наконец сонное состояние Воронова. Проходите в Михайлину комнату и располагайтесь без церемоний.
От койки Воронов отказался; он с трудом снял запыленные сапоги и сладко растянулся во всю длину на кушетке, прикрыв полотенцем лицо. В нахлынувшей дремотной волне ему показалось, что накренилась под ним кушетка и поплыла в размеренной корабельной качке.
Проснулся он от звонкого окрика:
- Есть кто-либо живой в этом доме?
В первое мгновение Воронов подумал, что он и не спал вовсе; но, сдернув с лица полотенце, заметил, что в комнате было сумеречно. За перегородкой кто-то ходил.
- Кто там? - хрипло спросил Воронов, еще толком не понимая, где он сам находится.
В комнату просунулась маленькая рука и решительно отдернула пеструю штору. Потом показалось девичье лицо.
- Простите, - Воронов быстро встал и никак не мог сообразить, где он видел эту, казалось, такую знакомую девушку с серыми глазами.
- Извините за беспокойство, товарищ инженер. Вы что же, за хозяев остались?
В вопросе сквозила явная ирония.
- Одну минутку, - Воронов стал обуваться и вдруг вспомнил, что это же Катя и пришла она, должно быть, к Михаилу.
- Как почивали на новом месте? - звучал ее насмешливый голос из соседней комнаты.
Воронов наконец вышел и столкнулся с ней лицом к лицу; она стояла возле шторы в синем нараспашку пальто, с открытой белой шеей, тоненькая, стройная, игриво поводила плечами и дерзко смотрела ему в глаза. Воронов смутился от этого открытого вызывающего взгляда, невольно посмотрел вниз и увидел черные туфельки, сухие статные лодыжки, сильные икры... и еще больше смутился.
- Что же мы стоим? Может, вы проводите меня? Дорога дальняя, время к ночи идет... А я все-таки девушка. - Катя говорила с легкой улыбкой недоумения.
- Я бы с удовольствием. Но видите, какая история - кроме меня, никого нет в доме. И ни ключей, ни замков...
- Не беспокойтесь. Во дворе старик сети вяжет.
"Значит, она знала, что Михаила нет, - подумал Воронов. - Зачем же она вошла? Странная девица! И удобно ли мне провожать ее? У всех на глазах... но и отказаться нельзя".
- Сейчас! - Воронов снял со стены плащ, перекинул на руку. - Пошли!
С крыльца Катя помахала Ивану Спиридоновичу:
- Дядь Иван! Мише - приветик.
Забродин встал с чурбака, бросил сеть и долго смотрел им вслед, прикрываясь ладонью от закатного солнца. Воронов, не оглядываясь, чувствовал на себе этот пристальный взгляд и шел с таким ощущением, будто его раздели до пояса и льют ему на спину холодную воду.
От Нахаловки на стройку шла извилистая каменистая дорога в ухабах и рытвинах. Но Катя свернула на тропинку в сторону моря.
- Куда же вы? - спросил Воронов.
- Я в город по дороге не хожу: пыльно, а я, видите - в новых туфлях. Она внезапно рассмеялась. - У вас такой вид, будто вы босиком остались. Пойдемте! Здесь не колется. - Она протянула руку.
Воронов взял ее и крепко пожал:
- Пойдемте!
Тропинка нырнула в густые заросли лещины. Воронов шел впереди, отводя от лица мягкие податливые ветки с молодыми липкими листочками. Пахло нежным с горчинкой запахом распустившихся листьев и парным сыроватым духом раздобревшей весенней земли.
- Вы, должно быть, Михаила искали? - спросил Воронов, стараясь этим разговором смутить свою не в меру смелую спутницу.
- Нет.
- Гм. Хороший он парень.
- Жидковат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37