- Ну, будь здоров, руководитель!
- Подожди.
- Что еще?
Он подошел к ней, взял ее за руку и заговорил иным тоном:
- Зачем ты себя унижаешь?. Почему бегаешь за ним? Ну кто он тебе? Что он такого сделал?
- Ах вон ты что? Хорошо, я тебе отвечу... У него есть совесть и мужество. Хотя бы для начала... Он не хочет мириться с бараками, например.
- Барак! А что такое барак с общественной точки зрения? - перебил ее Михаил опять шутовским тоном и назидательно ответил: - Барак - это временная трудность.
- Может, пояснишь, что сие значит?
- Пожалуйста! Представь себе, что один человек любит другого, но открыться пока не может. Вот это и есть временная трудность. Сейчас одни страдания, а впереди - блаженство.
- Боюсь, что такому человеку придется долго ждать.
- Э-эй! Лукашин приехал!.. - закричал кто-то от конторы.
- Ладно, мы еще поговорим о показной храбрости и о трезвости, - сказал Михаил. - А сейчас пошли в контору. Начальство ждет.
- Торопись... не то вдруг чего подумают, - ответила насмешливо Катя, удаляясь.
Через несколько минут вышел из своей засады Воронов.
"Скажи ты на милость, она еще и в делах разбирается... Тоже следит", подумал он.
Против желания своего ему было приятно услышать от нее лестный отзыв о своих начинаниях. Дело в том, что он, собрав бригадиров и десятников, предложил отжать "лишки" с промышленных объектов на жилье. Из-за этого, собственно, и спорили Семен с Михаилом. Ради этого Воронов увез потихоньку от главного инженера его резерв транспортеров. Увез без накладных, нахрапом. Стояли они на наружном дворе под навесом, и завскладом просто просмотрел их. Воронов понимал, что это ему не простят, но ради пользы дела он готов и взыскание получить. "И зачем это Лукашин пожаловал? думал он. - Не из-за этих ли транспортеров?"
Там, возле конторы, стояли окруженные рабочими начальник строительства Лукашин, главный инженер Синельников, секретарша Неля. Среди этой разноголосой шумной толпы Лукашин ходил по кругу, пожимал каждому руку, приговаривая:
- Здравствуйте, труженики, здравствуйте! Нуте-ка, стол сюда! - весело крикнул он. - Мы вам привезли, товарищи, так сказать, производственный подарок - ордера на квартиры. Многие из вас переселятся завтра в благоустроенные дома.
- Сколько?
- Кто именно? - послышались голоса.
- Только десять ордеров, - предупредил Синельников.
- А на очереди полторы сотни...
- Ничего себе - многие...
- Кто списки составлял?
- Товарищи, списки составлены в порядке строгой очередности месткомом. Прошу, - Лукашин передал лидериновую коричневую папку Неле. Та уселась за стол и стала выписывать ордера.
Синельников взял под локоть Воронова и отвел тихонько в сторону:
- Пройдем к карьеру.
- Пожалуйста! - сказал Воронов.
В неглубоком скальном забое только что подорвали очередной отвал, и теперь камень лежал грудой, завалив все подходы. Но ни одного грузчика не было. Ни тачек, ни носилок... Лишь около бурового станка возились двое бурильщиков. А над катальными ходами тянулась целая вереница только что установленных транспортеров.
- Значит, сняли грузчиков? - насупившись, спросил Синельников.
- Да. Поставлю на жилье.
- Все лишки отжимаете, - усмехнулся Синельников и спросил: - А где остальные транспортеры?
- На домах.
- Почему не выписали на них накладные?
Воронов отлично знал, что никто бы ему таких накладных не подписал, но ответил с извинительной улыбкой:
- Не успел в суматохе.
- Партизанщина...
- Но ведь они стояли без дела!
- А вы знаете, что это резерв? Через три недели пойдет бетон в доке...
- За день освобожу.
- Думаете, их так просто перебросить и установить?
- Я надеюсь, что вы это сможете.
- Надейтесь... - сухо сказал Синельников. - Но за самовольство получите взыскание.
Они вернулись к столу, когда уже началась выдача ордеров.
Неля выкликала рабочих, те подходили к столу, Лукашин вручал им ордера, пожимал руку, произнося свое неизменное: "Поздравляю, труженик, поздравляю".
Синельников стоял рядом, скрестив на груди руки; и каждая пуговица его светлого френча ослепительно блестела. И выражение лица его было снисходительно-степенным, полным собственного достоинства; и весь он был похож на маршала, принимающего парад. "Точно похвальные грамоты раздают. Духового оркестра лишь нет... Вот комедианты! - думал Воронов, глядя на застывшего в важной позе Синельникова. - Ведь уже сколько домов-то нужно было сдать и заселить!.. А они привезли десяток ордеров... Смотрите, какие мы добрые! Любим вас, заботимся..." И Воронову захотелось нарушить это парадное настроение Синельникова какой-нибудь неожиданной выходкой.
Дождавшись, когда назвали последнюю фамилию; он повернулся к толпе и сказал громко:
- Товарищи! Вы знаете, как нужны нам квартиры. Я Подсчитывал - людей для строительства жилья дополнительно можно найти на участках.
- Что?
Воронов, даже не оборачиваясь, почувствовал, как вытянулось вместе с возгласом лицо Синельникова.
В толпе кто-то крикнул, кажется, Семен: "Правильно!" На него зашикали.
Покрывая шум, Воронов сказал:
- Я выделяю со своего участка сорок человек. Если так поступит каждый участок, к зиме у нас не останется ни одного барака!
Он повернулся к Лукашину. На лице начальника не осталось и следа от давешнего благодушия. Синельников прищурил карие глаза и с легкой иронией смотрел на Воронова.
- Как вы думаете, товарищ начальник? - спросил Воронов Лукашина.
С минуту длилось напряженное молчание. Но вот Лукашин улыбнулся, развел руками и произнес тихим добродушным голосом:
- Да что ж я! Давайте послушаем производственников. У нас здесь главный инженер Синельников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37