– А чем питаться, божьей травкой?
– Ну, уж это, соколик, не твоя печаль, – говорит теща, – а мы-то на что?
– Действительно, Женя, бери! – стала упрашивать меня Наташа. – И мы поедем сено косить. У нас есть и ордер на луга.
Она сбегала в соседнюю комнату и положила передо мной розовую бумажку.
– Вот! Оля принесла. Сейчас самое время корм для коровы запасти.
Я все еще не мог понять толком, что к чему, и спросил:
– Да вы это серьезно?
– А что нам шутить! – весело сказала теща. – И дело нужное сделаем, и приятно на лугах-то молодым порезвиться.
– Вот чудаки! Да кто же меня отпустит с завода на сенокос. И как отпрашиваться? Совестно ведь!
– Ах, какой ты непонятливый! – с раздражением сказала Наташа. – Ты и не просись на сенокос. Ты проси отгул по семейным трудностям. Ну, там жена, что ли, заболела или мать. Мы можем достать справку. Или еще какое несчастье выдумай. Мало ли что!
Тут только до меня все дошло: и водка, и беляши, и драчены. Это я-то, главстаршина минзага, пойду канючить и вилять? Я посмотрел на Наташу как можно серьезнее и сказал внушительно:
– Нет, Наташа, так не пойдет. Ну, сама подумай: такой лоб и просит отгул – теща заболела. Смешно! Врать я не буду. И оставьте эту затею.
– А чем корову кормить? – спросила она.
– Ну, как-то выходили из положения.
– Нанимали косарей в лесхозе, – сказала теща.
– Ладно, я по вечерам буду ездить. Выкошу!
– На чем ты станешь ездить за сорок верст? Будет уж болтать-то.
– Ну, наймите косарей – я, оплачу.
– Они просят тысячу рублей. Где ты ее возьмешь? – не сдавалась теща.
– Что вы от меня хотите?
– Подскажи, где выход? Может, корову продать? – спросила теща.
– Ну и продавайте!
– Так, так, умно рассудил, – заговорила теща, растягивая слова и качая головой. – Ну а на что же мы жить будем? Может, на твою зарплату? И оденемся, обуемся на твои гроши?
Надо сказать, что зарабатывал я в первые месяцы что-то около восьмисот рублей. Такой ехидный вопрос тещи застал меня врасплох, и я сказал первое, что пришло в голову:
– Наташа тоже будет работать. Все-таки она десятилетку окончила.
Теща даже вязанье отложила, услыхав такое.
– Хорош муженек, – сказала она с презрением. – Не успел еще и пожить с молодой женой, как на работу ее гонишь. А что она заработает? Каких-нибудь четыре сотни. Да я на молоке да на картошке больше возьму вдвое! Нет уж, пусть лучше дома сидит да мне помогает.
– Ну, а я врать да выкручиваться из-за этой торговли молоком не буду! – сказал я в сердцах, вставая из-за стола.
– Спасибо, зятек, на добром слове! – Теща тоже встала.
– Женя, ты думаешь, что говоришь? – набросилась на меня Наташа. – Зима подходит, а у меня даже шубы нет. Или ты хочешь, чтобы твоя жена в драном пальто ходила?
Я тоже распалился, водка заиграла во мне.
– А ты что хочешь?! – крикнул я, озлясь. – Чтоб я за шубу совесть свою продал!
Наташа вдруг расплакалась, упала мне на грудь и стала просить прощения. Зато теща разгневалась еще пуще.
– Ах, вот оно что! – сказала она, прищуриваясь. – Ну, голубки, милуйтесь как вам вздумается. Но с нынешнего дня садитесь на свой харч и живите как хотите. Вы честные, а мы нет. Гусь свинье не товарищ.
Она не вышла, а выплыла из кухни, даже не обернувшись.
– Пусть, пусть, – всхлипывала Наташа. – Я все равно тебя люблю… Правильно делаешь, так надо.
Потом она вытерла, как маленькая, кулаком слезы и сказала, улыбаясь:
– Похожу и без шубы. Наплевать!
Это была моя первая победа над тещей и над самой Наташей. Да какое там победа! Теща объявила мне открытую войну. Она со мной не здоровалась, не разговаривала; если я заставал ее в кухне, она тотчас уходила. Каждый месяц она высчитывала с меня за молоко и за картошку. А заработки у меня в это время, как назло, были низкие. Заказы шли разнокалиберные, мелочь всякая, восемьсот рублей было моим пределом. Жить можно, конечно, но не жирно. А Наташе и горюшка мало. Она ничего не просила, но зато как у нее разгорались глаза, когда мы заходили в универмаг в отдел платья или обуви. В такие минуты я про себя клял свою слесарную профессию и завидовал хорошо зарабатывающим токарям. Впору хоть переучиваться.

– Неужели из-за этой вспышки, из-за одного только скандала у вас так надолго разладилось с тещей? – спросил я Силаева.
– Дело не в скандале… Теща поняла, что они сделали ставку не на ту лошадь. Чесноков-то под боком был, повышение получил и все холостым оставался. Соблазн ходил за тещей по пятам и душу ей бередил. Да и не ей одной. А я был самоуверенный и глупый.
Он закурил и задумался, глядя за борт.
– Как это у нас все вразнотык получается? – встряхнулся он и требовательно посмотрел на меня. – Вот в ваших газетах и в книгах пишут, что главное – это успех на производстве. Значит, вкалывай без оглядки – и тебе обеспечен почет. – Он усмехнулся и головой покачал: – Забывают при этом сказать, что к полному счастью еще и приварок нужен. Так что у нас есть почет голый и почет с приварком.
– Что это за приварок?
– Сам, поди, знаешь. У начальства, кроме оклада, всякие привилегии, а у работяг – выгодные заказы, а там ордерок на квартиру, или путевочка на курорт, или товары какие… по твердой цене со скидкой за счет профкома. Ага! Другие не ждут милости божьей и сами себе приварок добывают, вроде моей тещи. А я на голом энтузиазме жил: ну как же! Я – почетный минер и слесарь-наладчик с довоенным стажем.
– И теще надо помогать… Ей же не легко доставались эти молочные рубли, – сказал я.
– Я помогал… И сено копнить ездил. И привез его, переметал на поветь. Дрова доставал, пилил, колол. Помогал… Да хрен ли толку в моей помощи? Я потерял в ее глазах уважение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20