Когда он целовал ее, она нежно провела рукой по его лицу.
— Доктор Хейг сказал тебе?.. — сразу же спросила она.
Он кивнул, боясь ответить что-либо.
— Ах, мне сразу стало легче, — прошептала она. — Я боялась… — На мгновение лицо ее омрачилось. — Я боялась, они скажут, что нужна торакопластика.
Он взял ее руки в свои, комок в горле душил его.
— Я бы не вынесла этой операции, но теперь, когда есть стрептомицин, я за свое горло не боюсь. Вспомни Линду.
Он заставил себя отвечать ей в тон.
— Ну, конечно. Вспомни хотя бы Линду.
— Как нам повезло, что я сюда попала и могу здесь получить стрептомицин, не думая о деньгах!
Да. Им действительно повезло.
— Доктор Хейг говорит, что мы захватили болезнь вовремя. Так что нам не о чем беспокоиться.
— Да. Не о чем беспокоиться…
— Я еще никогда так сильно не надеялась на выздоровление, как сейчас, с самого обострения в Пайн Ридже, — уверяла она. — Все-таки теперь они предпринимают что-то реальное, и я чувствую, что скоро начну поправляться.
Слова эти пробудили надежду в его душе.
— Они начали инъекции сегодня спозаранку и уже два укола сделали, — продолжала Джэн. — Слава богу, с тех пор как я была в Локлине, у них предписания изменились, и меня не колют каждые четыре часа, как Линду и Бетти.
— Ну и как?
— Прекрасно. Я уже себя лучше чувствую. Теперь мне понятно, что Линда имела в виду, когда говорила, что после этих уколов совсем другим человеком себя чувствуешь.
Барт нежно пожал ей руку.
— А мне не нужно, чтобы ты была другим человеком, — прошептал он. — Предпочитаю тебя такой, как ты была, старого образца.
Она весело рассмеялась, и он ощутил внезапную радость, вспомнив, что она не смеялась так с тех самых пор, как заболела.
— Ты должен поскорей написать обо всем Дорин. Вот она обрадуется!
— Ну уж не больше, чем я.
— Ну конечно, — Джэн ласково улыбнулась ему и сжала его руку. — Ах, милый, как это чудесно, что я наконец начала выздоравливать!
Глава 44

I
Барт бежал по двадцать первой палате, спеша на вызов Дэнни Мориарти. Барт проработал в Спрингвейле уже больше месяца, и теперь даже сестра Суэйн доверяла ему одному поднимать старого ирландца.
— Ну! Ты такой нежный, прямо мать родная, верзила ты этакий, — ворчал Дэнни, обхватывая Барта за шею костлявой рукой.
— Да ну, наверно, с чертом легче справиться, чем с тобой, старина Дэнни, — отвечал ему Барт, делая мучительную попытку усадить на судно это длинное иссохшее тело и при этом не ссаднить пролежни на его спине.
— Что же ты ругаешься, чертов паршивец, сопляк ты нахальный! Ну ладно, прощаю тебе все за твои здоровенные ручищи. Вот Уэстон и сестра, господь благослови их обоих, они вдвоем меня обхватят со всех сторон, и то, кажется, столько еще болтается — на двоих хватит.
— Есть чему болтаться, длинный ты черт!
— Будешь длинным, сынок, коли одни кости останутся.
Барт осторожно подложил подушку под костлявую спину Дэнни, натыкаясь при этом на острые выступы его плеч, проступавшие сквозь пижаму. Барт смотрел на синие глаза старика, сиявшие на его морщинистом огрубелом лице.
— Эх, вот не думалось, когда покидал я свою бедную Ирландию, несчастную мою родину, ой, не думал я, когда в эту страну изобильную отправлялся, что до такого докачусь.
Барт нежно похлопал его по плечу, и ему показалось, что прямо через пижаму у Дэнни прощупываются все кости скелета. У Барта от ужаса дрожь пробежала по жилам. А что, если Джэн?..
— А все кризис наделал, сынок! Да в те времена небось все лесорубы в Австралии на одно пособие по безработице перебивались. Пять шиллингов десять пенсов — вот и все, что нам давали, сынок, вот и все. На это и воробья не прокормишь, а уж я был детина слава богу — рост шесть футов три дюйма, весил я шестнадцать стоунов, такой фигуры, как у меня, ты небось на своем веку-то и не видел, ну и, конечно, есть охота было три раза в день, а хватало-то денег всего на один раз.
— Да, туговато пришлось.
— У-у, совсем я синий стал, пока доковылял от Дорриго до Гипсленда и холодными ночами все дрожал под мокрым своим одеялом. Так ни разу и не привелось мне в теплой постели поспать, пока не свалился в один прекрасный день прямо на шоссе Принсиз Хайуэй и молочная цистерна меня в больницу не отвезла. А там, в больнице, мне доктор и сказал, что у меня это, как оно, нюмония, в общем воспаление легких. Так все и началось.
Он сжал потрескавшиеся губы, прикрыв ими крупные белые зубы, казавшиеся слишком большими в его иссохшем рту; голова его покачивалась на худой шее. Барт не мог оторвать взгляда от его напрягшегося тела. Дэнни молчал, голова его упала на грудь, глаза невидяще уставились в пустоту; его крупные худые колени вырисовывались под пижамой, придавая ему сходство с жуком-богомолом.
«Дэнни Мориарти, 33 года» — гласила табличка над его кроватью. От него остались только кости, туго натянутая желтая кожа, блестящие глаза да еще хлесткая речь, в которой иногда вдруг сверкали блестки былого юмора, который, очевидно, был его неотъемлемой чертой до того, как туберкулез разъел его легкие.
— Ничего не выходит, Барт! — Голова его опустилась еще ниже. — Я только зря время у тебя отнимаю. Наверно, просто немножко внимания захотелось после одной из атомных атак сестрицы Суэйн. Да нет, только толку уже не будет. Забери-ка ты эту штуку! Тебе бы пожарный шланг сюда приволочь вместо нее.
Барт одной рукой обхватил Дэнни за спину, другую продел ему под колени.
— Боюсь, тут придется лебедку завести, чтобы меня поднимать.
Барт окликнул ходячего больного.
— А ну-ка, Олфи, помоги.
Олфи ловко выхватил судно, а Барт приподнял и бережно опустил на резиновый матрас огромное тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118