Она тоже была одинокой, но отец одинок вдвойне. Не было рядом жены, не было и Бренды, которая могла бы помочь пережить ее утрату. В конце недели Бренда взяла расчет и поехала в Дулинбу, где встретилась с врачом.
Он посмотрел на нее чуть насмешливо, точно так, как год назад, когда узнал, что Дерек покинул ее.
— Сейчас я могу давать ему лишь болеутоляющие таблетки, — сказал врач, — позднее, когда дела пойдут еще хуже, назначу уколы морфия, если вы найдете в себе мужество их делать.
— Хорошо, я буду их делать.
Он потрепал ее по плечу.
— Вот и прекрасно, милая девочка. Я всегда считал вас решительной. Но впереди у вас совсем нелегкая жизнь.
Она не узнала отца, так изменился он за год ее отсутствия. В глазах его сознание обреченности. Он, конечно, знал о своей болезни и скором трагическом конце. Он поздоровался с ней, но не поцеловал и даже не потерся своими пожелтевшими усами о ее щеку, как делал это обычно. Он лишь крепко ухватился за ее руку и сказал, что очень нуждается в ее присутствии. Слова застревали у него в горле, кашель сотрясал все вокруг, а она ничем не могла ему помочь.
Вспоминая всю свою жизнь, Бренда видела себя сторонним человеком, извне наблюдавшим жизнь родителей. Она понимала, что катастрофа, обрушившаяся на их семью и способная исковеркать судьбу любой семьи, не нарушила жизни ее родителей, она лишь изменила их самих. Мать стала безропотной и беспомощной, а любовь отца превратилась в бесконечную нежность к ней. Смерть матери лишила его желания жить.
Да, совсем нелегко сейчас было Бренде, но и через это нужно пройти.
Глава пятнадцатая
Кемми казалось, будто он здесь давно, будто провел здесь больше времени, чем прожил с Грампи в резервации, хотя твердо знал, что это не так. Грампи учил его распознавать месяцы по положению на небе Южного Креста. Но здесь это трудно было сделать. Южный Крест просматривался плохо через проем в своде пещеры. Когда он впервые забрался в эту пещеру, просматривалось две звезды, а сейчас одна, но сколько времени прошло с тех пор, Кемми не знал.
Он чувствовал себя большим и храбрым, когда поднимался по утрам, а солнце только еще всходило из-за моря и своими лучами согревало тело и душу. Поеживаясь от сырости, он умывался в ручье, и они вместе с собакой отправлялись в путь. Днем у него было много забот, и он не ощущал одиночества, но едва опускалась тьма, ему казалось, будто огромная черная туча проглатывала его.
Утром прежде всего нужно было идти на маслодельню за молоком для мисс почтмейстерши. Потом отнести молоко и продукты боссу, развести костер и приготовить завтрак. Завтрак готовился на троих, как-то само собой повелось, что после босса ели и они с Наджи. Потом Кемми долго и тщательно мыл посуду, собирая остатки на обед себе и щенку, а босс, конечно, думал, что собирает он их только для собаки.
Когда солнце поднималось в зенит, босс обычно говорил:
— Ну, теперь марш домой, малявка. Ступайте оба. Пора обедать.
Он ведь не знал, что у них нет ничего на обед.
Когда к берегу озера пришвартовывался катер, Кемми бежал к пристани. Следовало взять газеты и письма и отнести их на почту. Почти каждый раз приходили письма и для мисс почтмейстерши и для леди с маслодельни. Но для его босса — никогда. Да он, кажется, и не ждал никаких писем.
Заканчивая эти дела, он шатался бесцельно со щенком возле скал, понемножечку откусывая от печенья или яблока, полученных от мисс почтмейстерши. Как жестока судьба! Босс и мисс, конечно, сейчас сытно обедают, а он и Наджи должны бесцельно рыскать у скал и на берегу, не находя ничего, кроме выброшенных прибоем обломков деревьев, которые к заходу солнца он отнесет на почту.
Здесь, у Головы Дьявола, даже песок был другим. Дома он был белый и мелкий, как соль, здесь — грубый и желтый, как мякоть манго, росшего высоко в горах. Деревья росли здесь бесплодные, а твердые орешки эвкалиптов не годились в пищу. И почему это мама с отцом заехали именно сюда, в это забытое богом место, где было холоднее и неуютнее, чем в любом другом месте, где они жили раньше?
Здесь по утрам на траву ложилась холодная роса, она брызгами разлеталась под ногами. Иногда они вместе с боссом ходили на берег купаться. Босс нырял под волну и возвращался к берегу на ее гребне. Или вдруг всплывал на волне, как чемпион, которого Кемми видел однажды на ферме хозяина, когда ему разрешили чуть-чуть посмотреть телевизор. А может быть, он и есть чемпион? Может быть, только из-за этих шрамов он больше не чемпион? Может быть, поэтому и приехал сюда, на этот безлюдный берег, чтобы никогда ни с кем не встречаться, никого не видеть? Никто не знает, где он живет, никто не приходит к нему, никто не шлет ему писем. В этом они чем-то похожи. А что будет, если в один прекрасный день кто-нибудь приедет и заберет босса домой? Кемми надеялся, что это случится не раньше, чем его родители приедут за ним. Он и представить себе не мог, как это он останется жить один, без босса, никому не нужный. А одиночество днем куда хуже, потому что ночью страх перед темнотой исчезал, едва он засыпал.
Сегодня у Кемми особенно много дел. Босс забыл вчера дать ему деньги на продукты к завтраку, поэтому прежде всего надо зайти к нему. И мальчик пошел вдоль ручья к его машине.
Босс еще спал. Кемми и щенок сели на камень и стали терпеливо ждать, когда он проснется. Наконец босс поднялся.
— Привет, — сказал он. — А я и не думал, что уже так поздно.
— Еще совсем рано, босс, — сказал Кемми и подошел поближе. — Просто вчера вы забыли дать мне деньги.
— А тебе не кажется, что твоя мисс почтмейстерша могла бы дать нам продукты и в долг?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59