Западная Германия стала не только равноправным участником Атлантического блока, объединяющего пятнадцать государств, но и одной из самых влиятельных держав этого блока. Теперь буржуазная пресса все чаще пишет о «четырех великих державах», имея в виду США, Англию, Францию и ФРГ, и не менее часто о том, что Бонн и его взгляды «весят» отнюдь не меньше, а скорее больше, чем взгляды Парижа и Лондона.Внешне это новое положение подкрепляется такими вполне весомыми и неотразимыми фактами: Западная Германия выпускает в год 35—36 миллионов тонн стали — лишь немногим меньше, чем Англия и Франция, вместе взятые; западногерманская марка — валюта более устойчивая, чем франк или фунт стерлингов; бывшие гитлеровские генералы играют все более решающую роль в высшем военном командовании и в штабах НАТО; в экспорте и импорте капиталистического мира позиции магнатов западногерманского капитала наиболее прочны, а их внешнеторговая экспансия направлена на все континенты земного шара… Десятки подробностей, сообщаемых ежедневно прессой, подтверждают растущую роль Федеративной Республики в финансовой, политической и военной жизни Запада. Заключив в 1963 году отдельный союз с Францией, Бонн хитроумно играет на растущих противоречиях внутри Атлантического военного блока.Кто же руководит этим государством, кому принадлежит там полнота власти? И на этот вопрос ответ может быть дан без промедления. Это, во-первых, те же рурские капиталисты, которые безраздельно господствовали до Гитлера и при Гитлере, которые наживали огромные прибыли на политике «пушки вместо масла», на самой войне, эксплуатировали на своих предприятиях по меньшей мере два миллиона военнопленных и угнанных фашистами из порабощенных стран и имели единственную претензию к властям гитлеровской Германии: эсэсовцы поставляли им «слишком мало» стальных хлыстов для порки рабов. Это, во-вторых, близкие к монополиям и доверенные монополий, крупные чиновники гитлеровской Германии, многие из которых запятнаны, подобно Глобке и Оберлендеру, тяжкими преступлениями: весь или почти весь аппарат государства, его обербургомистры, его прокуроры и судьи, руководители всех ведомств — в прошлом верные слуги гитлеровского режима. И это, в-третьих (если не во-первых), старый, «наследственный» германский генералитет. Достаточно сказать, что из 140 генералов и адмиралов бундесвера (по данным 1960 года) 81 принадлежал не только к гитлеровской военной верхушке, но к самому генеральному штабу вермахта. Все они — наследники и продолжатели «отцов» германской агрессии Мольтке и Шлиффена, Гинденбурга и Людендорфа, Гальдера, Кейтеля, Браухича и Рундштедта.Но об этой ли стране повествует в своем романе Димфна Кьюсак? Да, о ней. Правда, все действие протекает в Западном Берлине, не входящем, как известно, в состав Федеративной Республики и живущем под эгидой трех западных оккупационных держав. Но это рассказ не только и не столько о собственно берлинской ситуации, сколько о Западной Германии, о господствующих в ФРГ идеологии и порядках.Образ Хорста Мюллера типичен для тех, кто определяет внутренний и внешнеполитический курс Западной Германии. Это крупный военный преступник, самолично уничтожавший целые селения во Франции и Чехословакии, убежденный нацист-гитлеровец. Американо-английским оккупационным властям «пришлось» продержать его несколько лет в тюрьме, но сейчас он «снова на коне» — выполняет ответственные поручения боннского правительства внутри страны и за границей. Обычно скрытный, он раскрывается в блестяще написанной сцене нечаянной встречи в доме Мюллеров, когда опьянение, присутствие сочувствующего ему американского полковника, остроумные наводящие вопросы хорошенькой Луэллы развязывают ему язык. Его реплики циничны и откровенны до предела:«…Сегодня на совещании представителей западных держав в Лондоне устранено последнее препятствие к развертыванию у нас производства управляемых снарядов…— А-а! Англичане! С ними уже никто не считается.— …Один из счастливейших дней моей жизни… Две тысячи эсэсовцев вернулись в свои старые казармы и стали в строй, как и двадцать лет назад, когда мы маршем прошли по Австрии, Чехословакии, Польше, Голландии, Бельгии, Франции, Норвегии, России, и завтра тем же строем пройдем маршем по всему миру!.. Мы символ возрождения Германии…»Обращаясь к своему самому близкому другу, американскому полковнику Кэри, Хорст кричит:«Вместе мы будем править миром! Вместе мы будем решать не только судьбы Европы, но и судьбы всего мира. Когда мы восстановим свою военную мощь, уж тогда-то мы поговорим на чистом немецком языке и с англичанами, которых мы уже потеснили как великую европейскую державу; поговорим и с разложившимися французиками…»Вся эта терминология не только напоминает «Майн кампф» Гитлера. Она лишь в более обнаженной форме отражает факты наших дней. Бредни пьяного Хорста очень мало отличаются от еле прикрытых словами об «обороне» заявлений генералов бундесвера, публикуемых в западногерманской печати. А возвращение тысяч эсэсовцев в строй — непреложный факт западногерманской действительности.Таковы и многие другие сцены, раскрывшие австралийке Джой правду о жизни, настроениях, господствующей идеологии в ФРГ. Да, там уже сотни организаций фашистского типа, получающих субсидии от правительства. Там множество заведений, подобных грязной пивной, где под руководством бывших руководителей гитлерюгенд сотни молодых немцев снова распевают песенку Хорста Весселя или марш «Бомбы над Англией», приветствуют друг друга ревом «Хайль Гитлер!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85