«Спокойно!» — сказала она своему отражению в зеркале, надевая через голову полотняное платье в белую с черным полоску, только что купленное. И вдруг оно показалось ей пародией на сумятицу ее мыслей.— Позови папу, — сказала она. И не успела девочка выбежать из комнаты, как она крикнула: — Нет! Не нужно, дорогая. Пойди, помойся, и мы спустимся в столовую к чаю.— Какой у тебя смешной вид, мамми, — сказала Энн. — У тебя, верно, болит голова, как у тети Берты?Джой заставила себя улыбнуться:— Нет, что ты! Как тебе нравится мое новое платье?— Какое хорошенькое. У-у-у! Какая миленькая юбочка с оборочками!— А теперь марш в ванную! Надевай штанишки и возвращайся. А потом посмотришь, что я тебе купила.Энн бросилась к гардеробу.— Нет, нет! Пока не выкупаешься, не смей трогать.Энн убежала в ванную и тут же вернулась.— Юбочка в оборочку, да?— Не приставай.Глядя на детское тельце со следами купальных трусиков на нежной, розовой коже, Джой почувствовала, как у нее защемило сердце. Она накинула на Энн простынку и прижала ребенка к себе. Какой-то частью своего существа она играла в старую игру, купая Энн. Другой она была с профессором в том не пригодном для жилья доме близ Юнкер-Ритнерштрассе. Что-то ей подсказывало: «Молчи! Не подавай вида, что ты знаешь!» Но она знала, как если бы они сами сказали ей о том, что они знали. Но знал ли Стивен?Когда Стивен вошел в комнату, она испытующе посмотрела на него. «Неужели он знал и не сказал ей?» Поймав ее взгляд, Стивен тревожно спросил:— Что случилось?Она колебалась.— Ничего. Просто у меня немного болит голова, вот и все.По его глазам она поняла, что ее ответ его успокоил. Он испугался. Но чего испугался?Верх одержало то, что стало для них правилом соблюдения приличий; с ними была их маленькая дочь, которая визжала от восторга, облекаясь в новый наряд — юбочку с оборками, точную копию материнского платья. И оба они оттаяли в свете того счастья, которое излучала Энн. Джой чуть было не спросила его, знал ли он что-нибудь о профессоре, но вопрос застрял у нее в горле.Втроем они сошли вниз по лестнице в старую детскую, и Энн забыла обиду на то, что ее посадили за детский столик. Пока она обедала, Стивен рассказывал ей смешные истории, и все трое покатывались со смеху, а сморщенное лицо Шарлотты, сновавшей туда и сюда, расплывалось в улыбке, хотя она не понимала ни слова.В ту ночь Джой долго не могла заснуть, раздумывая, почему Стивен умолчал о происшествии с профессором. По его дыханию она знала, что он тоже не спит. И вдруг ее охватило желание прильнуть к нему, но она так крепко сжала руки, боясь коснуться его, что ногти впились в ладони. Как глупо лежать вот так рядом, томиться желанием, а она знала, что он тоже ее желает, и не сметь прикоснуться друг к другу, словно они чужие.Но она знала, что стоит им коснуться друг друга, и вопросы, освобожденные страстью, посыплются сами собой. И она боялась услышать его ответ, как боялась и его молчания.Решение крепло с каждой минутой. Ради себя самой, ради него самого она должна узнать, что таилось за этим заслоном лжи и недомолвок, за которым скрывалось нечто, страшившее ее.Наконец она заснула. Во сне ее кто-то преследовал по ужасающим лабиринтам, кто-то хотел отрубить ей голову. Когда она проснулась, солнце заливало комнату. Стивен и Энн уже ушли. Голова была свежая. Она навестит профессора, скажет домашним, что условилась встретиться с Луэллой, побегать с ней по магазинам. Но ведь Луэлла и Тео еще не вернулись из Дортмунда. Она это знала.По коридору она проскользнула в комнату Ганса, прежде чем гонг позвал к завтраку. Осторожно постучала, вошла, услышав его приглушенное: «Войдите!» Ганс стоял у письменного стола, спиной к дверям. У него было испуганное лицо, когда он обернулся, но, увидев Джой, он воскликнул:— Уф! Я думал, что это мать.Но, взглянув на нее, он подбежал к ней.— Что случилось?— Вы знали о нападении на профессора Шонхаузера?Мгновение он колебался.— Да, об этом сообщалось в газете на прошлой неделе.— Почему вы не сказали мне об этом?— Я думал, что вы сами узнаете.— От кого же?Он не ответил.— Стивен знал?— Не знаю, знал Стивен или нет.— Вы говорите неправду.Он ничего не ответил.— Я хочу навестить его. Вы можете отвезти меня к нему сегодня же утром?— Но как же Стивен?— Не хочу, чтобы Стивен знал, куда я еду. Скажу, что поехала по магазинам с Луэллой.— Хорошо, я подвезу вас. — Открывая дверь, он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой. — Вы начинаете прозревать.Она почувствовала, что краснеет, сообщая за завтраком о распорядке своего дня, но никто не заметил ее смущения.Беготня по магазинам была тем видом женской деятельности, к которому отец относился вполне одобрительно. Как обычно, он предложил ей одну из своих машин и шофера, но она отказалась, объяснив, что это свяжет ее. Ганс сказал, что может подвезти Джой до гостиницы, где жила Луэлла. Джой, поблагодарив его, подумала с отвращением: «Лгать легче, чем мне казалось».Когда она встала из-за стола, отец вложил в ее руку пачку банкнотов, сказав, чтобы она не стесняла себя в трате денег.Берта услужливо составила список магазинов, где у них был открытый счет. Ганс внес свой вклад, сказав, как хорошо, что в доме есть человек со вкусом, и его замечание не вызвало у Берты отрицательной реакции; она чрезвычайно любезно попросила сына отправить какое-то письмо.Помахав рукой Стивену и Энн, провожавших машину до ворот, Джой содрогнулась: впервые в жизни она умышленно солгала человеку, который был для нее дороже всего в жизни.Сидя в машине, она пыталась разработать план действия, но ее мысли путались. В воображении неотступно стоял образ согбенного старика, которого избивали молодые хулиганы с взлохмаченными волосами, нависшими на глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85