Мать крепко прижала ее к себе и, глядя ей в лицо, сказала:— Не вам благодарить меня, это я должна благодарить вас: вернув моего сына к жизни, вы продлили мою жизнь.На ее глазах блеснули слезы. Поставив ларец в сейф, она закрыла дверцу, повернула ручку и водворила картину на прежнее место.— А теперь я, пожалуй, немного отдохну до ужина. Я нынче много волновалась.У двери Джой обернулась: Стивен крепко обнял мать, как и при их встрече.И когда он вошел вслед за Джой в комнату, глаза у него были подозрительно красными, и, прежде чем заговорить, он громко высморкался, но Джой и виду не подала, что она это заметила. Глава IV Когда в первые дни Джой, ступая по толстым, с нелепым узором коврам, заглушавшим все звуки, проходила по просторным коридорам и широким лестницам, мимо портретов, с которых глядели предки фон Мюллеров, среди картин в позолоченных рамах, изображавших охоту на оленей и кабанов, и натюрмортов, на которых окровавленные фазаны и зайцы соседствовали с розами, она чувствовала себя маленькой девочкой, впервые пришедшей в школу. Но Берта настолько вошла в роль «старого друга» и так основательно ознакомила ее с обычаями и распорядком жизни их семьи, что особняк фон Мюллеров постепенно раскрыл Джой свои объятия и признал ее членом своей семьи.— Этот дом выстроен моим прадедом, — объясняла Берта, указывая с гордостью на портрет родоначальника фон Мюллеров, занимавший почти всю стену в холле. — Большой был человек! После его смерти особняк перешел к деду. А когда умер дед, особняк унаследовал мой отец. Теперь у нас электрическое освещение, центральное отопление, а ванные комнаты и кухни уже после войны перестроены по последнему слову техники. И все же наш дом в основном все тот же, каким он был при жизни прадеда.Обстановка, кроме гостиной моей матери и ваших апартаментов, сохранилась в неприкосновенности. Ковры в холле, коридоре и на лестницах при реставрации особняка года три тому назад пришлось выткать новые.Они переходили от одного портрета фон Мюллеров к другому. На своих потомков, священнодействующих за трапезой, взирал их дед. Рядом с ним Карл, который должен был воссесть на престол фон Мюллеров, в военной форме, красивый и высокомерный. Он смотрел на противоположную стену гостиной, где висел портрет другого фон Мюллера, столь же высокомерного, в островерхой каске времен первой мировой войны.— Вас может удивить, что здесь нет портрета моего отца? Отец приказал повесить здесь эти портреты, чтобы они вечно напоминали нам о том, что Карл героически пал под Сталинградом. Все эти годы мы также не забывали, что Хорст — брат отца — умер смертью героя в тысяча девятьсот шестнадцатом году.Глядя на портреты этих двух людей, одинаково юных и одинаково надменных, слушая разглагольствования Берты во славу прошлого, Джой испытывала неловкость. И, когда они в молчании вышли из гостиной, она вздохнула с облегчением. На мгновение она ощутила холодную дрожь, так как ей почудилось, что эти две тени прошлого, одетые в военную форму, маршируют позади них.— А вот и библиотека прадеда, — сказала Берта, открывая обитую кожей дверь в мрачную, с дубовой панелью комнату, спертый воздух которой был насыщен запахом бесчисленных сигар, выкуренных за столетие. — Тут все сохранилось так, как было при жизни прадеда, — пояснила она, показывая на полки с книгами в кожаных переплетах, производивших впечатление, что до них никто и никогда не дотрагивался. — Тут история Германии со времен Священной Римской империи. Великие военные походы Фридриха Второго, Клаузевица, Бисмарка. А вот и портрет его отца. Эта единственная вещь, если не считать поставца, которого здесь не было во времена прапрадеда.Берта указала на поставец с хрустальными графинами, на резной секретер, на массивный стол, на кожаные стулья, носившие отпечаток многих увесистых тел, ныне уже превратившихся в прах.Открыв резной ларец, стоявший на особой подставке, она вынула из него такую толстую библию, какой Джой еще и видеть не приходилось. Раскрыв библию, Берта извлекла из нее лист о родословной фон Мюллеров. Первая запись относилась к 1796 году. Кроме этой цифры, Джой ничего не могла разобрать в мелком готическом шрифте.— Вот видите, — продолжала Берта, водя пальцем по каждой строке, — в тысяча семьсот девяносто шестом году родился прадед моего отца: Эрнст Эрик Фридрик. Он происходил из родовитой прусской семьи. Русские ограбили нас, отняв родовое поместье. Сейчас все это отошло к Польше.Род фон Мюллеров восходит к более далеким временам. При Фридрихе Втором один из фон Мюллеров, в чине капитана, отличился в боях. Но библия, в которой хранилась родословная, была уничтожена во время пожара, когда поляки подожгли дом в тысяча девятьсот сорок пятом году. О, эти польские варвары!Нахмурившись, она посмотрела на Джой горящими, злыми глазами. Из-за чего? Из-за давно умершего предка, из-за потерянного имения или сгоревшей библии? Этого нельзя было понять.Не испытывая интереса к истории рода фон Мюллеров, Джой остановилась на последней записи: дети Эрнста Фридриха и Анны-Марии-Луизы (урожденной фон Альбрехт):Карл-Вильгельм: род. 1912Хорст-Курт: род. 1916— Он был назван по имени моего дяди со стороны отца, — заметила Берта.Берта-Луиза: род. 1910Штефан-Эрнст: род. 1928— Теперь вы понимаете, почему Штефан для нас всегда останется мальчиком. Он так долго был самым младшим в семье!Принадлежность к столь родовитой семье смутила Джой (ведь она даже не знала, кем был ее прадед). Она прочла запись об их браке:Джой: урожд. БлэкЗатем шли имена детей: Энн и Патриции.— Нам всегда казалось странным, что у вас одно имя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85