Взорвать бы ко всем чертям эти перенаселенные трущобы столетней давности!
– Я вижу, вы по-прежнему сердитый!
– Что делать?! Трудно быть другим в нашем суровом мире.
– Собственно говоря, я еду в семью аборигенов, – сказала Тэмпи, чувствуя необходимость хоть как-то объяснить свой визит сюда, – мне нужно передать записку от одного человека из провинции. Вот и все, что я знаю об этих людях.
– Вечером вы многих из них увидите. Сегодня получка. Все они высыплют на улицу. Куда же им еще идти? Вот эта закусочная – любимое место их встреч.
Она с любопытством рассматривала людей, толпившихся на тротуаре. Но здесь все было не так, как в Уэйлере или в резервации. Эти люди ничем не отличались от прочих городских жителей: они смеялись и шутили, как и другие юноши в рабочих районах.
– Мой отец считает, что из большинства этих парней выйдет толк, если их оставят в покое.
– Как понимать «оставят в покое»?
– Познакомитесь поближе со своими друзьями, тогда все узнаете. Ну вот мы и приехали.
Тэмпи заколебалась. С одной стороны плохо освещенной улицы тянулся глухой забор, с другой – ряд домишек с узкими, низенькими дверями, выходящими прямо на тротуар. Занавески на окнах задернуты, ярко раскрашенные двери наглухо закрыты. Тэмпи раньше не приходилось бывать на подобных улицах, и никогда не заходила она в такие дома.
В маленьком окошечке над дверью дома номер 27-а не было света. Другие окна и балкон тоже были темными.
Энди внимательно наблюдал за Тэмпи. Она начала рыться в сумочке.
– Я сейчас расплачусь за проезд и за время стоянки, если вы согласитесь меня подождать.
– А вы долго?
– Не знаю. Надеюсь, что нет.
– На этих улицах никто не берет такси. А что, если я подъеду к вам через полчаса?
Тэмпи расплатилась, дала чаевые, но Энди вернул их обратно:
– Не нужно. Через полчаса я вернусь.
– Подождите, пока я постучу, вдруг никого нет дома.
– Хорошо.
Тэмпи постучала, но на стук никто не отозвался. Она постучала второй и третий раз. Наконец дверь слегка приоткрылась. В свете уличного фонаря она с трудом различила темное лицо.
– Я от Хоуп, – сказала Тэмпи.
У нее вдруг появилось странное чувство причастности к какому-то заговору.
– По какому делу?
– Дело касается ее родственника.
Человек открыл дверь пошире.
– Входите.
Тэмпи обернулась и кивнула шоферу. Энди уехал.
Следом за мужчиной она прошла через темную комнату. Сквозь плотные шторы просачивался свет уличных фонарей. Она различила две кровати и маленькие спящие фигурки.
Странно, но она вздохнула с облегчением, когда вошла в следующую небольшую комнату.
– Присядьте, пожалуйста. Сейчас я позову жену. – Он подошел к небольшому окошку, выходившему в кухню, и что-то тихо сказал.
Том Лидней был небольшого роста коренастый мужчина, и на первый взгляд его можно было принять за рабочего, каких Тэмпи встречала в Сицилии или в Греции. Вошла его жена. У нее были вьющиеся волосы с проседью, лицо оливкового цвета покрыто сеткой морщин. Она подала Тэмпи руку:
– Добро пожаловать, если вы от Хоуп. Все ее друзья – желанные гости в нашем доме. Меня зовут Лаура.
Она села в другом углу дивана. Том остался стоять, и по тому, как он смотрел на двери, было ясно, что он чем-то озабочен.
– Лаура, ты хорошо заперла заднюю дверь?
– Конечно. Видите ли, приходится быть осторожными. У полиции есть привычка просто так, без всякого повода вваливаться в дома аборигенов. Мы живем тихо, мирно, серьезных столкновений с полицией у нас никогда не было, и все же…
Тэмпи протянула Тому записку от Хоуп. Он надел очки, внимательно прочел и передал жене. Она тоже прочла и сказала:
– Мы оба благодарим вас за все, что вы сделали… Том прервал ее:
– Если они обнаружат Ларри, будет плохо, начнутся неприятности. Я уж не говорю о нас – хотя тут мало радости, но мы привыкли. Каждый абориген, хоть какое-то время проживший в Редферне, так или иначе сталкивается с полицией, будь даже его совесть чиста, как только что остриженный ягненок. Мы очень беспокоимся за Ларри. Полиция без всяких причин избивает молодежь. Возьмите, к примеру, нашего Уолли. Хороший парень, трудяга, имеет постоянную работу. В той комнате вы видели его детишек. Так вот, несколько недель тому назад его схватили, когда он с товарищами по футбольной команде возвращался домой. Они шли спокойно, никого не задирая, все трезвые, но полиция ни с того ни с сего налетела на них и всех забрала. Сразу двадцать семь человек! Двадцать семь парней-аборигенов, которые шли домой после тренировки! Когда Уолли спросил, в чем их вина, полицейский ударил его по лицу. Его обвинили в неуважении к властям и хулиганстве. Это моего-то сына! Ведь он за всю свою жизнь никому худого слова не сказал! Вот почему мы так беспокоимся за Ларри. Он сейчас вместе с Уолли и другими ребятами наверху. Мы вынуждены сдавать часть дома, потому что на арендную плату денег нам не хватает. Не так уж легко наскрести десять фунтов в неделю.
Он подошел к лестнице в углу комнаты и свистнул. Сверху послышался ответный свист. Том позвал:
– Уолли, спустись вниз. Идите сюда оба.
Увидев медленно спускающегося по лестнице Уолли, Тэмпи подумала, что никто не мог бы назвать его аборигеном. Каштановые волосы, кожа цвета здорового загара. У него была пружинящая походка спортсмена. Он подошел к Тэмпи и пожал ей руку.
– Спасибо, что приехали, – сказал он. – Нам сейчас трудновато приходится.
Потом спустился Ларри. Высокий для своих шестнадцати лет, худенький, стройный. Сердце у Тэмпи учащенно забилось – она вспомнила, что Занни была очень похожа на него: кожа цвета молочного шоколада, густые черные волосы, вьющиеся кольцами над широким лбом, полные губы, большие блестящие глаза, прямые брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81