А когда дело об Уэйлере попадет в прессу…
Рот мэра перекосила гримаса.
– Вам будет трудно вынести это дело на страницы прессы. Ведь очень многие влиятельные лица – не только в Уоллабе – заинтересованы в том, чтобы такие прекрасные уголки, как Уэйлер, не достались аборигенам. Если вы, миссис Кэкстон, начнете из-за этого борьбу, то, предупреждаю, вы столкнетесь с сильнейшей оппозицией. Вполне возможно, вам придется иметь дело с людьми, от которых зависит ваше благополучие, а вряд ли вам это будет по душе. Разве я не прав?
Она почувствовала, как к горлу ее подкатывает тошнота, будто она дотронулась до чего-то омерзительного. Впервые в жизни она отдавала себе ясный отчет в том, что зло – это часть обычной, повседневной жизни. Раньше она даже и не подозревала, что презрение, гнев и решимость могут принимать определенную форму. Чтобы не выдать своих чувств, она засмеялась своим хорошо заученным звонким, журчащим смехом и откинула назад голову так, что стала видна линия ее шеи и подбородка.
– К чему эта мелодрама, господин мэр?
Мэр уставился на нее наглыми голубыми глазами, как бы оценивая, насколько она сильна и насколько слаба.
– Предупреждаю вас, что люди, заинтересованные в Уэйлере, готовы вступить в борьбу.
Она встала, надеясь, что долгие годы тренировки, приучившие ее всем своим видом выражать ошеломляющую самоуверенность, не подведут ее и теперь, хотя на самом деле она совершенно не была уверена в себе.
– Они будут просто удивлены силой отпора.
Мэр тоже встал.
– Ну что ж, могу вам только сказать, что к моменту, когда дело дойдет до суда, шайка из Уэйлера уже раз и навсегда будет вышвырнута из этих мест, а мы раз и навсегда ими завладеем.
Несмотря на грозные слова мэра, Тэмпи показалось, что она уловила в выражении его лица растерянность. Выходя из мэрии, она все еще улыбалась.
Машина ждала ее. Хоуп смотрела на констебля, который стоял рядом, облокотившись на опущенное стекло открытой дверцы машины.
Когда Тэмпи подошла ближе, она услышала, как он, показав рукой на объявление, висевшее у тротуара, спросил:
– Вы что, читать не умеете?
– Я здесь ровно тринадцать минут тридцать две секунды, – спокойно ответила Хоуп.
– Это еще надо доказать. – Он раскрыл толстую черную записную книжку. – Фамилия?
– У вас, очевидно, очень короткая память, констебль! Ведь уже третий раз за эти две недели вы записываете меня в вашу книжку.
Он посмотрел на нее, и одна бровь у него поползла вверх.
– Если бы я запоминал имена каждой твари, которая здесь крутится, у меня бы голова лопнула. Ну, поживей, фамилия?
– Простите, констебль, – прервала его Тэмпи, – я думаю, здесь произошла какая-то ошибка. Могу подтвердить, что мы приехали сюда три минуты одиннадцатого. Сейчас семнадцать минут одиннадцатого, значит, машина никак не могла простоять больше пятнадцати минут.
Полицейский приподнялся над дверцей машины и взглянул на нее. Карандаш повис в воздухе над записной книжкой.
– Разрешите вам заявить: есть свидетель, который может подтвердить, что вы вошли в мэрию без пяти минут десять.
– А я могу вас заверить, что часы мэра отстают на четыре минуты. Может быть, пойдем и проверим?
Полицейский в нерешительности переминался с ноги на ногу.
– Итак, вы собираетесь дать показания? Тогда вам обеим лучше поехать со мной в полицейский участок.
– Зачем? – спросила Тэмпи, тут же вспомнив, что говорил ей Кит о допросах в полиции.
– Там разберутся, когда вы сюда приехали.
– Значит, вы собираетесь нас оштрафовать?
– Я не говорил вам об этом.
– Тогда зачем же нам ехать в полицейский участок?
Констебль внимательно разглядывал Тэмпи, очевидно, взвешивая все за и против, потом медленно закрыл свою книжку, опустил ее в нагрудный карман и с подчеркнутой аккуратностью засунул туда же карандаш.
– Раз вы нездешняя, а эта женщина только ведет вашу машину, на сегодня я вас прощаю. Но пусть это будет для вас последним предупреждением.
– Предупреждением о чем, констебль?
Он пропустил вопрос мимо ушей, повернулся к Хоуп и сказал:
– А ты не вздумай приближаться к резервации, слышишь?
– Но у меня здесь одежда и одеяла для семьи Свонберг. – В голосе Тэмпи слышалась уверенность. – Нам сказали, что тетка этой женщины нуждается в медицинской помощи. Мы хотим видеть ее.
– Из этого ничего не выйдет.
– А я думаю, выйдет.
– Тогда самое время для вас узнать о здешних законах. Управление по делам аборигенов предоставило старшему инспектору резервации право останавливать нежелательных лиц, направляющихся в резервацию. Он говорит, что ее туда не допустят. Никого из шайки, живущей в Уэйлере, туда не допустят.
– Я надеюсь, меня это запрещение не касается?
Полицейский долго обдумывал заданный ему вопрос.
– Вполне понятно, что раз мы не знали о вашем приезде, то не могли сделать такого запрещения.
– Тогда мне хотелось бы попросить вас позвонить старшему инспектору и сказать, что я намерена встретиться с семьей из Уэйлера. Время мне дорого, и я не хотела бы звонить редактору одной из наших ведущих газет, моему большому другу. Вы ведь знаете о кампании, которая ведется сейчас против полиции и некоторых должностных лиц, забывающих, что они должны служить интересам общества.
Констебль был в замешательстве. Он промямлил что-то несвязное, потом замолчал и наконец сказал:
– Хорошо. Но если эта женщина попытается сделать хоть шаг в резервацию, я буду вынужден арестовать ее.
Он повернулся и тяжелой походкой пошел по тротуару, а затем начал подниматься по ступенькам лестницы, ведущей в мэрию.
Не говоря ни слова, Хоуп включила зажигание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81