Большой континент. Человек скрывается под чужим именем, быть может, изменил свою внешность. Фон Липах, как потом оказалось, отпустил бороду. Я не буду рассказывать, как мы его выследили. Наш способ может еще не раз пригодиться нам. Мельбурн, Аделаида, Брисбейн, Сидней! Один хорват, работавший со Сноу в газовой компании, сообщил нам, что какой-то немец заходил на квартиру супругов-хорватов (за которой приятель Сноу наблюдал по тем же причинам, что и мы), чтобы подстричь и покрасить волосы и бороду. Но с какой стати немец пошел к хорватке, жене известного усташа, когда вокруг так много немецких парикмахеров? И вообще, зачем понадобилось пожилому человеку, если он не играет на сцене, красить волосы? Мы начали следить за фон Рендтом. Наш друг сказал, что он работает агентом по импорту, но живет на широкую ногу, явно не по средствам. Мы поняли, что он откуда-то получает деньги. Этих военных преступников отлично обеспечивают. Но самой верной приметой был его смех. Не много людей смеются, как он. После взрыва бомбы, когда чуть не убило одного его приятеля, мы потеряли фон Липаха из виду. Затем Курт увидел его в поезде. Тогда он и Сноу отправились в Уголок под видом газовщиков.
– Не может быть! – с возмущением воскликнула Элис.
Сноу усмехнулся.
– Я и в самом деле прежде был газовщиком. Два года назад я работал в газовой компании, пока не ушел оттуда по инвалидности.
– Остальное вы знаете, – продолжал Бранкович. – Фон Липах стал вашим другом. Я поступил к вам на работу по рекомендации Курта, а Мария – домашней прислугой по рекомендации Сноу. Охота закончилась.
– И вы утверждаете, – возмутился Мартин, – будто через двадцать лет вы можете опознать человека, даже если он полысел, отпустил бороду, изменил цвет волос?
– Есть и другие доказательства. Вот что мы нашли в его квартире, когда пришли проверить газ.
Он вытащил из кармана две наклейки: одну со свастикой и другую с желтой звездой.
– В день памяти Варшавского гетто они их налепляли на ветровые стекла машин, на стены синагог, даже на машину члена парламента мистера Леви. Все эти наклейки были присланы фон Липаху из Америки, а он передал их в Клуб земляков. Типичная нацистская выходка.
– Эти наклейки я вижу впервые, – запротестовал Карл. – Я ничего о них не знаю.
Бранкович даже не взглянул на него.
– Хотите посмотреть его досье? Получите полное представление о деятельности вашего друга на протяжение всей войны.
Мартин сказал решительно:
– Каким бы точным ни было досье, я полагаю, что оно содержит достоверные сведения, раз вы потратили всю жизнь на то, чтобы их собрать, – в данном случае оно бесполезно, так как вы еще не доказали, что обвиняемый вами человек именно тот, на кого было заведено досье.
– Мы знаем, что это он.
– Это не доказательство. Но раз вы так уверены, доставьте его в полицию. Расскажите там вашу версию, повторите ее в посольстве Западной Германии. Если вам удастся их убедить, они выдадут его западногерманским властям, и он займет свое место на скамье подсудимых вместе с другими преступниками. И правосудие совершится законным порядком.
– Мистер Белфорд, – неторопливо начал Курт, – вы очень гордитесь собой и своей страной, и вы упорно придерживаетесь своего представления о справедливости. Но какая же это справедливость, если такие преступники, как он, могут оставаться здесь и развращать ваш народ бредовыми идеями? Ведь они действительно его развращают. Вы человек справедливый, но вы ищете справедливость только в своде законов, в то время как преступник ухаживает за вашей сестрой.
Мартин покраснел.
– Это не относится к делу.
Элис вскинула голову и вытерла Карлу лицо своим носовым платком.
Бранкович передал пистолет Марии, подошел к двери, закурил и остался стоять на пороге, глядя в темноту.
«Профиль, как у древнего божества, – подумал Иоганн. Неумолим. Но он ошибается. Дядя Карл глупый, тщеславный старик, но не преступник».
Лиз сжала его локоть.
– Не беспокойся. С ним ничего не случится. Хотя отец не любит Карла, но он сделает все, чтобы вызволить его из этой истории.
«Она ничего не понимает, – сказал себе Иоганн. – Как и ее отец. Они не понимают, что скрывается за всем этим. Дурачье! Дурачье!»
Бранкович бросил сигарету и подошел к Мартину.
– Мы пытались сэкономить время, но сейчас я вижу, что надо рассказать вам все, чтобы убедить вас.
– Я не собираюсь давать вам уроки истории, но будет уместно вспомнить, что мы забытые вами союзники. Есть факты, без которых вы не сможете правильно представить себе преступления этого человека, потому что вы, некогда наши союзники, позволили таким, как он, извратить правду о нашей войне, которая также была и вашей войной.
В тысяча девятьсот сорок первом году, после побед в Западной Европе, нацистские армии, чтобы обеспечить себе доступ к румынской нефти, вошли вместе с усташами в Югославию. Правительство Югославии капитулировало.
Лозунг Тито «Правительство капитулировало, народ – нет!» поднял страну на общенациональное восстание. Большинство югославов были истинными патриотами, но и у нас нашлись свои квислинги, которые предали соотечественников и родину.
В этих группировках, правда, были разные люди, но все они были едины в своих целях и методах: это были предатели и террористы, убивавшие с хладнокровной жестокостью. Их было немного, остальные же показали себя настоящими патриотами. Теперь усташи пытаются уверить вас, австралийцев, что хорваты и усташи – это одно и то же. Далеко не так. Из трех с лишним миллионов жителей Хорватии им удалось завербовать не более тридцати тысяч убийц, которые согласились помогать им в грязной работе, – но они совершали такие чудовищные зверства, что даже немцам это пришлось не по вкусу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103