! – заорал Носенко. – Диктуй ему! – приказал он Петровичу.
Петрович в ухо Воробью начал диктовать.
– Не с пятнадцатого, а с сегодняшего дня! – перебил его Носенко.
Кутя, Воробей и Валька сидели за столом. Одна «Старка» стояла пустая. Воробей пил «Буратино».
– Леш, а ты-то полез куда? Ведь вторая группа… – ковыряя вилкой в тарелке, тихо проговорил Кутя.
– Не тронь его, – заволновалась Валька. – Он и так, погляди, не в себе. Леш, как голова?
– А-а, – отмахнулся Воробей.
– Тебе, может, «скорую» позвать? – вскинулся Кутя.
– Ладно, Куть… Ты это… Ты вот что… Ты сарай себе бери, заказы какие недоделанные, напишу – доделаешь. За работу возьмешь сам знаешь сколько, остальное привезешь. Под полом три доски гранитные, габро, для памятников. Нарубить, золотом выложить – по полтыщи уйдут не глядя. А пасхи дождешь – и дороже. Бабки – пополам. Ясно?
– Само собой…
Воробей взял «Старку», открыл, налил по стакану Куте и Вальке.
– Ни то ни се… – Он покрутил бутылку. – На троих надо.
– Ты что?! Ты не удумай! – забеспокоился Кутя. – Бога побойся! Сироту оставишь?!.. Лешка, не озоруй!
– Не ной, – оборвал его Воробей. – Авось не подохну. Чекнем.
– Воробе-е-ей! – заверещал Кутя.
Валька вцепилась в бутылку.
У Воробья стали закатываться глаза. Кожаная вмятина над бровью задышала в такт пульсу. Воробей поймал Вальку за руку.
– А-а!.. – приседая от боли, заорала Валька и отпустила бутылку.
Воробей, промахиваясь, лил «Старку» в стакан. Желтое пятно расползалось по скатерти. Валька скулила где-то вну, у ножки стола. Кутя вытаращил глаза, не двигался. Воробей поднес стакан ко рту.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23