Он встал и сказал:
– Пошли. Пришел час.
Иисус пошел впереди, а следом за ним – погрузившиеся в раздумья ученики.
– Пошли отсюда, – тайком сказал приятелю Нафанаил. – Только давай и Фому возьмем с собой.
Они попытались отыскать в лунном свете Фому, но тот уже успел свернуть в одну из узких улочек. Эти двое немного отстали, а когда Долина Кедров была уже близко, оторвались от остальных и пустились наутек.
Иисус спустился вместе с оставшимися учениками в Долину Кедров, затем поднялся на противоположный склон и пошел по тропе к масличной роще в Гефсимании. Сколько часов провели они здесь ночами под прадавними маслинами, беседуя о милости Божьей и людских беззакониях!
Они остановились. В тот вечер ученики плотно поели и много выпили, и потому сон одолевал их. Они расчистили ногами землю, освободив ее от камней, и приготовились к ночлегу.
– Троих не хватает, – сказал Учитель, оглядевшись вокруг. – Куда они делись?
– Сбежали… – гневно сказал Андрей. Иисус улыбнулся:
– Не осуждай их, Андрей. В один прекрасный день они вернутся, вот увидишь, – вернутся все трое, и у каждого из них будет самый царственный венец на челе – из терниев и бессмертника…
Сказав это, он прислонился к масличному древу и вдруг почувствовал сильную усталость.
Ученики уже улеглись, пристроив головы вместо подушек на крупных камнях.
– Иди сюда, Учитель, приляг между нами, – сказал, зевая, Петр. – Андрей постоит на страже, Иисус оторвался от дерева и сказал:
– Петр, Иаков, Иоанн, идемте со мной!
Его повелительный голос был полон печали.
Петр сделал вид, будто не слышит, вытянулся на земле и снова зевнул, но сыновья Зеведеевы взяли его за руки и подняли.
– Пошли. Не стыдно тебе?
Петр подошел к брату.
– Андрей, неизвестно, что может случиться. Дай мне нож. Иисус пошел впереди. Они вышли из-под масличных дерев на свет. Напротив в одеяниях из лунных лучей сиял белоснежный Иерусалим, небо над ними было, словно молоко, без единой звезды, а полная луна, которая ранее явилась их взорам при поспешном восходе, теперь неподвижно повисла.
– Отче, – пробормотал Иисус, – Отче сущий на небесах и на земле, мир, созданный Тобой, прекрасен – и тот, что мы видим, и невидимый нам. И я не знаю – прости меня, – не знаю, Отче, который из них прекраснее, – он склонился, взял пригоршню земли и вдохнул ее запах, напоивший все его тело. Очевидно, где-то поблизости росли мастиковые деревья – земля пахла древесной смолой и медом. Иисус прижал ее к щеке, шее, губам и прошептал:
– Какое благоухание, какая теплота, какое родное чувство! Слезы выступили у него на глазах. Он держал пригоршню земли и не желал расставаться с ней.
– Вместе, вместе мы пойдем на смерть, брате мой, – прошептал он. – Другого товарища у меня нет.
– Не могу больше, – сказал Петр, которому все это уже надоело. – Куда он ведет нас? Не пойду дальше, лягу здесь.
Он стал уж было высматривать место, чтобы прикорнуть где-нибудь в углублении, но тут увидел, что Иисус возвращается к ним, сразу же встрепенулся и первым пошел навстречу.
– Близится полночь, Учитель, – сказал Петр. – Неплохо было бы прилечь где-то здесь.
– Душа моя полна смертельной тоски, чада мои, – ответил Иисус. – Поищите место под деревьями и ложитесь, а я останусь здесь молиться под открытым небом. Но не спите, прошу вас, бодрствуйте и молитесь вместе со мной нынешней ночью. Помогите мне, чада мои, пережить этот тяжкий час. Он повернулся к Иерусалиму и сказал:
– Уходите. Оставьте меня одного.
Ученики удалились от него на расстояние брошенного камня и расположились под маслинами, а он пал лицом долу, прильнув устами к земле. Его разум, сердце, губы были неотделимы от земли, стали землею.
– Отче, – прошептал Иисус, – мне хорошо здесь – праху с прахом, оставь меня. Горька чаша, которую дал ты мне испить, очень горька, – это выше моих сил… Если это возможно, Отче, отними ее от уст моих.
Он умолк, прислушиваясь, не раздастся ли среди ночи глас Отца, закрыл глаза. Кто знает, – Бог ведь добрый, может быть, он увидит, как Бог ласково улыбается внутри него, кивая ему. Он ждал, ждал со страхом, но так ничего не увидел и не услышал.
Иисус огляделся вокруг. Он был в полном одиночестве. Он испугался, вскочил и поспешил к товарищам, чтобы укрепить сердце свое. Все трое спали. Он толкнул ногой Петра, а затем Иоанна и Иакова.
– Не стыдно вам? – горько спросил Иисус. – У вас не хватило сил, чтобы хоть немного помолиться вместе со мной?
– Учитель, – ответил Петр, едва продирая слипавшиеся глаза. – Учитель, душа готова, да тело слабо. Прости нас.
Иисус возвратился к свету, упал коленями на камни.
– Отче! – снова воскликнул он. – Очень горька, очень горька чаша, данная Тобою, отними ее от уст моих.
И, сказав эти слова, он увидел, как сверху спускается к нему в лунном сиянии некий ангел с бледным и строгим лицом. Крылья его были из лунного света, а в руках он держал серебряный потир. Иисус закрыл лицо руками и рухнул наземь.
– Это и есть Твой ответ, Отче? Нет у Тебя жалости?
Он подождал немного, а затем очень медленно со страхом раздвинул пальцы, чтобы увидеть, стоит ли еще над ним ангел. Тот спустился уже совсем низко, и теперь края потира касались его губ. Иисус вскрикнул, взмахнул руками и упал навзничь.
Когда он пришел в себя, луна сдвинулась на ладонь от вершины неба и ангел растаял в ее сиянии. Вдали на дороге к Иерусалиму показались редкие движущиеся огни, напоминавшие горящие факелы. Приближались они или удалялись? Куда они двигались? Им снова овладели страх и желание видеть людей, слышать человеческий голос, коснуться дорогих рук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168