Хочу – и всегда хотела – быть человеком чувствующим!
Разве это не достойный ответ на вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?», который задают детям в детском саду?
– Знаешь, тебе в ближайшее время будет нелегко, – сказал Ёшио. – Но потом все уляжется. Ты привыкнешь.
– Спасибо за поддержку. Только не мог бы ты мне объяснить, почему у тебя такой трагичный вид?
Брат выглядел как курочка, над которой уже навис нож мясника.
– Просто теперь мне одиноко, – ответил он. – Мне кажется, что, пока у тебя не было памяти, ты могла лучше меня понимать…
– Что за бред! – сказала я, хотя еще сегодня утром, скорее всего, согласилась бы с этим утверждением. – Послушай меня, Ёшио. Это очень хорошо, что ты говоришь то, что думаешь. Но проблема в том, что конкретно эта мысль никуда тебя не продвигает. Если люди становятся друзьями только на том основании, что они мучаются, – это никуда не годится! Ты же сам видел, что бывает по-другому, когда погода прекрасная, океан рядом, все веселы и довольны, и из этого общего радостного чувства рождается дружба.
Брат молча кивнул.
– Глупенький, ну что ты расстроился? Прошлое-то у нас и так, и так общее. Мы вместе росли, вместе ели завтраки и обеды, которые нам готовила мама… Да и мама эта, между прочим, тоже общая… И хотя у нас разные папы – это ничего не меняет. Что ты прямо как маленький?
Ёшио нежно взглянул на меня, и перед моими глазами на секунду возникло свечение, в котором – я знала, – если вглядеться, можно было увидеть его сияющее будущее. Но я не успела.
– Я все понимаю. Не сердись, – тихо сказал брат.
Я улыбнулась и пошла к себе в комнату.
Меня распирало от радости, и я не удержалась и позвонила Сасэко.
– Представляешь? Каждую секунду тысяча новых воспоминаний – одно за другим. Без остановки. Просто ужас какой – то.
– Что ты говоришь? Ну надо же! – Сасэко засмеялась. Я услышала, как она говорит мужу: «К Сакуми вернулась память». Она сказала это очень просто, как будто такие вещи случаются с ее знакомыми сплошь и рядом. Мне нравилось, что она воспринимает все как должное. Спокойно, без охов и ахов.
– Кодзуми говорит, что сначала будет поступать очень много информации и это может тебя запутать. Но потом все устаканится. Это ему его младший брат подсказывает. Тот, который умер.
«Ага. Знаю. Мой младший брат, который пока что, слава богу, живой, сказал то же самое».
– Передай ему спасибо.
– Рюичиро уже знает?
– Нет. Я собираюсь написать ему письмо. Все-таки ко мне не каждый день возвращается память.
– Понятно. Тогда я пока не буду ему говорить.
– Ага. Я вам потом еще позвоню.
– Отлично. У нас все по-старому. Ничего не происходит. Так что приезжай в гости! – сказала Сасэко и повесила трубку.
Удачно, что мы познакомились недавно, – разговор с ней не напрягал, а, наоборот, успокаивал.
Интересно, а что станет со мной, когда все «устаканится»?

Рюичиро!
Чтобы заполнить часы одиночества, коих у меня теперь более чем достаточно, я решила написать тебе письмо.
«Голубые чернила – красивые, правда? А от белой бумаги веет прохладой…»
… Кажется, была песня с такими словами.
Неважно. Как ты поживаешь? Я так скучаю по Сайпану.
Впрочем, за то время, что я в Японии, здесь тоже кое-что произошло. Кажется, я уже рассказывала тебе по телефону, что «Берриз» закрылся. Теперь я работаю продавщицей во французской булочной. Новая работа мне очень нравится, но я с гораздо большим удовольствием прогуливалась бы по берегу океана. К тому же я очень соскучилась по сэндвичам.
Мне неприятна мысль, что люди готовы пожертвовать горами, лесом и запахом моря только ради того, чтобы у Токио был еще один богатый пригород.
Существуют какие-то общепринятые понятия о том, что такое безопасность и комфорт. Эти понятия не меняются уже многие годы. Вместо солнечных лучей мы наслаждаемся электричеством, которое можно включать и выключать когда заблагорассудится; вместо моря и гор мы любуемся силуэтами окрестных крыш – мы живем в пространстве, созданном не природой, но человечеством. А на Сайпане я столкнулась с альтернативным пространством. Оно было необъятно. Его было слишком много. Океан. Горы. Джунгли.
Когда я сравниваю то, что было создано людьми, с тем, что создала природа, я понимаю, что людские творения по большей части выглядят блекло и жалко. И мне становится обидно, ведь, в конечном счете, я тоже человек.
Вот, например, миниатюрные ландшафтные сады – они такие красивые, но не потому ли, что в них никогда не бывает холодов, что их не сжигает палящее солнце, и не разрушают тайфуны?…
Людям, которые живут в богатых пригородах Токио, настолько чуждо чувство прекрасного по отношению к тому, что нельзя выразить в денежном эквиваленте, – что просто удивительно. Кажется, они совсем не задумываются об эстетической стороне природы, Наверное, ты бы мог написать об этом книгу.
Ты помнишь мой дом, правда? Он довольно старый, с садом, с вишней, которая расцветает каждую весну, и даже с гусеницами. По сравнению с тем местом, где я сейчас работаю, все это кажется почти что первозданным. Нетронутым. Заповедным. По крайней мере, когда я часами смотрю в окно, мне начинает казаться, что это именно так.
Пожалуйста, приезжай скорее!
Ко мне вернулась память, и теперь мое прошлое приобрело некую более или менее законченную форму. Наверное, тебе интересно узнать, что послужило причиной этого неожиданного «возвращения»?
Так вот – спешу тебе сообщить, что это была книга. Мистический роман.
Пространство литературного произведения – это особенный мир, неподвластный течению времени.
Быть писателем – это прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123