– Саку, а ты когда-нибудь видела привидения?
– Никогда.
– А почему известные люди так часто их видят?
– И, правда, почему?
– А мама, интересно, видела привидения?
– Да нет, наверное… Хотя ты помнишь тот день, когда Маю умерла?
– А что?
– Мы в тот день вернулись из больницы и обнаружили, что с полки, где стояли деревянные куклы, упала одна кукла… Именно та, которую Маю больше всего любила.
– Ой, мне страшно!
– И мне.
– Саку, ты думаешь, это Маю приходила, пока вас не было?
– Не знаю, но говорят, что привидения – это чаще всего родственники.
– Ага.
Мы могли бы включить свет, но почему-то не включали. Сидели в полумраке, перед светящимся квадратом экрана.
От страшных историй всегда внутри все сжимается – даже пошевелиться трудно. Некоторые верят в то, что духи улавливают человеческий страх и летят на него, как мотыльки на свет. И, по-моему, эта байка про мотыльков гораздо страшнее, чем все те, которые мы сегодня слышали.
Где-то около часу ночи пришло время самого крутого гостя – Джюнджи Инагава, известного своей любовью ко всему потустороннему и запредельному. К этому моменту мы уже были напуганы до предела. Мы сидели, не дыша и не сводя глаз с помаргивающего экрана.
И тут: динь-дон – кто-то позвонил в дверь.
От неожиданности я вскрикнула, а брат подскочил чуть не до потолка.
Если человека хорошенько испугать – он может подпрыгнуть очень-очень высоко.
Мы крепко прижались друг к другу, и я жалобно спросила:
– Ёшио, что это? Кто это? Кто может сюда прийти в такое время?
– А почему ты меня спрашиваешь? – испуганным голосом сказал брат и добавил: – А вдруг это…
– А вдруг это – кто?! – Я готова была умереть от страха.
– Кто-кто? Сама знаешь кто.
– Ёшио, я тебя умоляю. Мне и так страшно, не надо меня еще больше пугать! – взмолилась я.
В этот момент в дверь снова позвонили.
Три возможных варианта: либо кто-то перепутал номер квартиры, либо это пьяный бродяга, либо… привидение.
Все три варианта мне не нравились.
Но делать нечего – я поплелась к видеофону, висевшему в коридоре у входной двери. Надо же посмотреть, кто это к нам пожаловал.
(Теперь, когда я вспоминаю события той ночи, я уже не чувствую страха. Скорее удивление. Более того, мне даже отчасти приятно вспоминать об этом и совсем – совсем не грустно. Просто смысл происходящего дошел до меня гораздо позже. Уже после того, как все произошло. Сейчас я понимаю, что сквозь страх пробивалось какое-то сладкое предчувствие счастья. Оно росло во мне, переполняло мое сердце.)
Я с опаской уставилась на монитор видеофона. На экране отчетливо была видна какая-то женщина. Ну, в силу черно – белого изображения и малости экрана не совсем отчетливо, но вполне. Женщина была абсолютно незнакомой. Симпатичная, худенькая, одета во что-то темное. У нее был довольный и немного пьяный вид. Хотя я точно знала, что вижу ее в первый раз в жизни, меня не покидало ощущение, что мы где-то уже встречались. Я вглядывалась в экран, пока у меня перед глазами не поплыли розовые круги. Пришлось тряхнуть головой. Круги исчезли.
Женщина показывала куда-то пальцем и глупо улыбалась. Потом принялась беззвучно открывать рот, будто пытаясь что-то сказать.
– Еще раз. Мне ничего не слышно, – сказала я ей, будто она могла меня услышать. И она каким-то непонятным образом услышала и стала повторять сказанное, артикулируя на этот раз еще энергичнее, чтобы можно было прочесть по губам. Впрочем, договорить она не успела: что-то отвлекло ее, и, подавшись назад, она исчезла с экрана.
Ничего не понимая, я стояла в коридоре, тупо глядя на монитор.
Из комнаты вышел завернутый в простыню брат.
– Знаешь, – сказала я ему, – только что…
Но в этот момент снова раздался звонок, и в ту же секунду брат закричал:
– Это Рюичиро!
– Что?! – я взглянула на монитор. Действительно, теперь там маячил Рюичиро. Но как это может быть? Что он здесь делает? И почему он заявился не один, а с какой-то женщиной?!
Я была в шоке.
А впрочем, почему бы и нет? Мы же с ним так давно не виделись. Мало ли что могло произойти за это время. Может, он встретил кого-нибудь…
Недавно я заметила, что научилась в такие вот неприятные моменты молниеносно приспосабливаться к обстоятельствам: то, что секунду назад казалось невозможным, вдруг становилось чуть ли не само собой разумеющимся. Вот как сейчас… Мое сознание словно обновлялось, переписывалось заново, и все противоречия исчезали вместе со «старой версией». По-моему, эта гениальная способность появилась у меня после того, как я упала и ударилась головой.
А ведь ребенком я могла обидеться на маму и проплакать у себя в комнате целый день только потому, что мама обещала взять меня в магазин, но по рассеянности не выполнила своего обещания. Куда подевалась эта обидчивая девочка? Ведь она еще жила во мне в тот день, когда мы расставались с Рюичиро в отеле и сердце мое разрывалось от грусти, а голова раскалывалась от боли…
Бедная маленькая девочка…
Она исчезла. Ее больше нет.
Наверное, она переселилась в другой мир, в мир грустных и печальных. И теперь живет там – в самом подходящем для нее месте.
Я взяла трубку домофона:
– Рюичиро, это ты?
– Совершенно верно, – послышался из динамика хрипловатый голос. Я нажала на кнопку и открыла дверь подъезда. Наконец на лестнице послышались шаги, и из-за двери донеслось:
– Вечер добрый!
Я сняла цепочку и открыла дверь.
– О! Какие люди, – сказал Рюичиро и улыбнулся широченной улыбкой. Щеки его раскраснелись, как у младенца.
– Я смотрю, ты уже успел изрядно выпить, – сказала я первое, что пришло в голову.
– Ну да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123