Он сказал, что они с Сэмми не нарушают закон. Нет, он не утверждал
этого. Как можно жить бок о бок с такой женщиной и не...
Как его учили в монастырской школе - нормы общества налагают
обязательства на поведение людей.
- Я предполагаю, что в последние годы нарушений бывает больше? -
О'Нейл спрашивал очень осторожно, думая о тех, кто слушал там, на "Ионе",
возможно, с открытыми ртами и недоверчивыми лицами. Возможно, у таранцев
путаница в головах от этого секса, возможно, они не знают точно, как лучше
им заниматься, но зато они занимаются им часто, это точно.
- Все говорят, что наше общество портится. Я подразумеваю, что так
говорили во все времена. Я недостаточно умен, чтобы рассуждать на такие
темы. Я дирижирую музыкой, и, как вы без сомнения заметили, довольно
топорно. Я только знаю, что когда мы с будущей женой были обручены, никто
из нас даже не помышлял об этом до свадьбы. Сегодня, как я понимаю, такая
практика широко распространена. Мне говорят - инстинкты сильны. Но ведь
они были сильны и тогда. Я совершенно убежден, что Хорер и Карина уже были
близки. Моей же жене даже мысль об этом покажется невероятной.
Вы понимаете, что здесь происходит? Вы должны были послать сюда
монаха вместо двадцатипятилетнего холостяка с необузданным воображением и
крепким телом.
Ваша Милость может отозвать меня сейчас же.
Реакции он не ожидал, да и не был уверен в том, что она будет.
В тот вечер они тихо сидели втроем, слушая новую запись Баха в
исполнении оркестра Орнигона.
О'Нейл был задумчив. Отдельные отрывки складывались в целое.
Репрессии, вольность, и снова репрессии. Сильные общественные узы, слабая
личная свобода. Однако, индивидуализм ярко выражен. Эрни, Сэмми,
привлекательная и загадочная Мариетта не были ни просто винтиками в
огромном общественном механизме, ни послушными муравьями в муравейнике.
Ваше Благословенное Преосвященство, я не додумался ни до чего, кроме
того, что Вы с наши компьютером с запачканными мозгами представляли себе.
Но должно же быть еще что-то, что я упустил.
А как Вам нравится посменное безбрачие? У нас бы такой номер не
прошел.
Кроме того, они по-прежнему нависают надо мной, если верить в мои
жуткие головные боли.
- Вы остались довольны офицером Мариеттой? - Самарита прервала его
раздумья.
- Да, вполне. Она произвела впечатление очень знающего и
образованного солдата, - уклончиво отозвался О'Нейл. - Так о чем мы
говорили. Ах, да, о безбрачии.
- Она очень независима, - добавил Орнигон. - Слишком независима, как
считают многие. Ее решение отложить брачную церемонию огорчило многих.
Капитан Пужон может настаивать на расторжении соглашения, и для
Лейтенанта Мариетты это очень плохо.
Для обиженной стороны есть возможность найти нового супруга. Сторона,
нанесшая обиду, лишается такого права. Такие люди оставляют общество
совсем, до наступления установленного срока. Они не остаются с нами.
Совершенно новая категория людей, а Орнигон не собирался давать
подробные объяснения.
- Так она, что... капитан ее не устраивает? - он спрашивал, стараясь
показаться безразличным, но сердце из его груди буквально выскакивало.
- Она говорит, что он ей нравится, очень, - неодобрительно заметила
Самарита, - но что она еще не готова к замужеству. Но ведь и от него
трудно ожидать, что он будет ждать до "завершения" деятельности.
Все слушали в тишине очень печальную Вторую Бранденбургскую. Как
только затихли последние аккорды, Самарита беспокойно завозилась на
кушетке.
- Теперь удобно задать ему вопрос, благородный супруг?
- Если хочешь, - несколько нервозно ответил Орнигон, включая звуковую
систему.
- Если вы не обидитесь, Благородный Пришелец, мы поговорим на другую
тему. Мой благородный супруг и я заметили, что иногда вы называете нас
странными именами. Например, мое имя Самарита, а вы иногда обращаетесь ко
мне "Сэмми". Орнигон говорил, что его вы называете "Эрни". Даже к
блестящей Мариетте вы обращаетесь, если не ошибаюсь, "Марж"?
- Маржи.
- Нас интересует, почему вы так поступаете?
- А, хорошо. Это всего лишь уменьшительные имена. Почему вы с такими
опасениями спрашиваете об этом?
Это ласкательные имена. Мы, таранцы, обращаемся так к друзьям. Это
совсем не обидно, уверяю вас.
Ужасно странно было видеть Самариту плачущей.
- Поэт О'Нейл, как же вы можете считать нас друзьями? Ведь мы едва
знакомы, - она села на кушетку и низко склонилась, уронив голову на руки,
так, что кончики грудей были видны.
- Может быть, мы вкладываем разный смысл в слово "друг". Я считаю...
так, ну, это кто-то, кому можно довериться в трудную минуту, - он
совершенно оторопел, пытаясь выплыть из глубокого омута, в который его
занесло.
Поддержки ждать не приходилось. Оба супруга выглядели сбитыми с
толку.
Симус сделал еще одну попытку:
- Друг - это тот, с кем можно быть самим собой, от которого не нужно
прятаться, и который просто не даст вам замкнуться на ваших проблемах.
Какие банальности я говорю, Господи!
- Удивительно, - бормотал Орнигон. - И для нас это значит то же
самое, хотя мы и не смогли бы так ясно выразить.
Мы оба признательны вам, что вы так думаете о нас. Много, много лет,
уже когда мы были супругами, у нас ушло на то, чтобы стать друзьям и...
это было нелегко...
- Как же вы можете видеть во мне друга. Ведь я злая, заносчивая и
самолюбивая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94