— Боюсь, Галина… Не за себя, за них. Но ты все равно оставайся. Если уйдешь, будет еще тяжелей.И Галина Марцишек осталась. Она несколько раз пробиралась к колодцу, бросала туда продукты, которые выменивала на свои вещи, но ответа из катакомб не получала. Наконец пробралась в катакомбы — там было пусто.Она терялась в догадках — что произошло в отряде катакомбистов?Вскоре во время облавы ее задержали. Назвалась вымышленным именем. Выпустили через месяц, потом снова арестовали и доставили в сигуранцу. ПО СЛЕДУ ПРЕДАТЕЛЯ Майору Рощину все еще не удавалось восстановить общую картину событий, происходивших в оккупированной Одессе.Сведения, которыми он располагал, были слишком разрозненны, будто клочья разорванной, брошенной на ветер записки. Эти клочья перетасовал и разметал ветер, написанные на них строки размыли дожди, их затоптали в снег, в слякоть по дорогам и тропам. Теперь эти клочья нужно найти, собрать воедино, чтобы прочитать текст…Временами Рощин был близок к отчаянию, но такое настроение владело им недолго. Достаточна было мелькнуть хоть крохотной догадке, появиться какому-то новому факту — и он с прежним упорством продолжал свои поиски. Пока для него становилось ясным, что провал Молодцова начался с предательства Бойко — Федоровича. Предательства ли? Может быть, ошибки, неопытности? В этом следовало разобраться. Но это была только одна сторона дела. Следователь должен был уточнить механику предательства, если оно существовало, раскрыть поведение людей — кто был героем, кто отщепенцем.Чтобы не разбрасываться, он решил для себя проследить одну линию — линию поведения Бойко — Федоровича, и он шел по его следам, которые привели Рощина на Большой Фонтан, в рыбачий поселок, стоявший на высоком берегу моря.Бойко — Федорович жил здесь несколько дней перед оккупацией в домике Ксении Булавиной, одинокой рыбачки, растившей двоих детей. Теперь Булавиной уже не было в живых, ее расстреляли оккупанты.Вот низенький белый домик с верандой, выходившей в сад, виноградные лозы вдоль каменного забора, абрикосовое дерево, посаженное еще руками хозяйки. Во дворе осевшие бугры неубранной земли на месте партизанского тайника. Водили, вспоминали, показывали дети Булавиной — дочь и сын.Петр Иванович Бойко появился у Булавиных осенью. Поселился здесь будто из-за того, что в городе сильно бомбят. Приезжал иногда Бадаев, но оставался недолго и ни с кем не встречался. Часто заходил рыбак Шилин — дядя Гриша, как его звали ребята, приходили еще братья Музыченко — Иван и Андрей, тоже рыбаки.Однажды вечером в домике собралось человек шесть, может быть, восемь. Бойко был тоже. Сначала сидели в той комнате и негромко о чем-то говорили. Мать все время выходила в сад к калитке, прислушивалась. Когда стемнело, пришли братья Музыненко, оба с винтовками, сказали матери, что все готово, и куда-то скрылись. Остальные мужчины, что собрались в домике, вышли во двор и стали копать. Выкопали две глубокие ямы. Одну рядом с отхожим местом, другую в сарае. Дядя Гриша сказал ребятам, чтобы шли спать, не болтались на улице. Но, конечно, ребята не спали. Весь рыбачий поселок в ту ночь был оцеплен вооруженными людьми, они следили, чтобы не ходили посторонние.Под утро, когда начало светать, пришли две грузовые машины. На одной лежали какие-то ящики, в другой — продукты. Все зарыли в землю и разошлись. Петр Иванович Бойко ушел к себе в комнатку. Мать легла спать, но спали недолго. Приехал Бадаев, и мать вместе с Бойко показывала ему, где что закопано.Вскоре Бойко съехал от Булавиных, но раза два еще появлялся у них. Под койкой его оставался чемодан, в котором, как оказалось, были гранаты, запальный шнур и детонаторы. Об этом узнали уже после, когда город заняли румынские войска. Мать сильно перепугалась — ведь чемодан столько времени лежал на самом виду. Мать сразу побежала к Шилову. Вечером в тот же день зашел один из братьев Музыченко и унес куда-то чемодан.В оккупацию, до ареста Ксении Булавиной, в домик мало кто заходил, разве только соседи. В половине зимы сорок второго года вдруг нагрянули жандармы. Они арестовали мать, сделали обыск, но найти ничего не нашли. Дня через два-три жандармы приехали снова и привезли с собой Булавину, Бойко, Шилина, кого-то еще. Солдаты сразу принялись рыть аккурат в том месте, где были тайники. Мать не дыша стояла рядом с Шилиным. Возле них был часовой и не разрешал разговаривать. Когда из ямы вытащили тяжелые ящики, мать заплакала. Ящики разбили, в них было оружие.Потом всех поставили около ямы и стали фотографировать. Не фотографировался только Бойко. Рыбак Шилин сказал ему:— Становись и ты, на память снимемся…Бойко отвернулся и ничего не ответил. Жандармы погрузили оружие и продукты в машины и увезли. Руководил ими высокий, худощавый и остроносый пожилой человек в румынской фуражке и в нашей солдатской шинели. Он все время держался возле Бойко и несколько раз спрашивал его о чем-то.Когда Ксения Булавина прощалась с детьми, она каждому прошептала дважды:— Бойко погубил нас. Бойко погубил…Ксению Булавину и других рыбаков-партизан с Большого Фонтана расстреляли по приговору румынского военно-полевого суда.Но пока все это еще не было прямой уликой против Бойко — Федоровича. Обнаружить его пока не удавалось. Он исчез с горизонта, будто провалился сквозь землю, хотя вдова одного расстрелянного подпольщика уверяла, что совсем недавно, уже после освобождения Одессы, она будто бы своими глазами видела Петра Бойко в районе Большого Фонтана. Правда, видела издали, но почти уверена, что это Бойко. Он шел через мост, перекинутый над оврагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77