Посол Дирксен отлично знал характер своего советника. Кордт был игроком, для которого безразлично, на какую бы лошадь ни ставить. Был ли это Гинденбург или Гитлер, Эберт или кто-то другой, – не имело значения. Лишь бы не красный. В этом отношении посол и его советник сходились во взглядах. Кордту было важнее знать, на кого выгоднее поставить. А на этот счет у Кордта был изумительный нюх.
Пребывание в Лондоне Кордт сравнивал с передовыми позициями во Фландрии или на Сомме, где в первую мировую войну он четыре года командовал ротой. Наблюдение в стереотрубу за противником, личная разведка или донесения постов наблюдения имели здесь, в Лондоне, такое же значение, как и на фронте. Кордт по-прежнему оставался солдатом. Изменились методы, обстановка, но не принципы. Посты наблюдения стали называть агентурой, а стереотрубу заменил небольшой, но сильный бинокль, которым пользовался Кордт, отправляясь на прогулку, преимущественно в места расположения военных заводов.
Во всех этих делах Кордт слыл опытным дипломатом, и поэтому именно ему Дирксен решил поручить такое деликатное дело. А дело заключалось в том, что вскоре после отъезда Вольтата в Берлин посол получил шифрованную телеграмму из министерства иностранных дел. Руководитель политического отдела Вейцзекер остался недоволен беседой с Горацио Вильсоном. Ведь сам собой напрашивался вопрос: отказывается ли британское правительство от переговоров с Москвой или нет? Этого вопроса министериаль-директор почему-то не задал Вильсону. Кроме того, Вейцзекер высказывал недовольство тем, что сведения о беседе Вольтата с Хадсоном каким-то путем просочились в печать. Поди опровергай теперь и доказывай, что это не так, когда все газеты полны догадками и пересудами! Переговоры так и не удалось сохранить в тайне.
Какую-то долю вины посол принимал на себя. Нелепый просчет! Вольтату, надо полагать, крепко влетело от Геринга, А может быть, это известно и фюреру. Нужно срочно исправлять оплошность. Кому же, как не Кордту, поручить такое задание! Пусть он прояснит, что осталось неясным. А по поводу газет придется звонить лорду – болтливые сороки эти английские дипломаты!..
Тео Кордт отличался выдержкой и терпением снайпера. Он испытывал истинное наслаждение от своей работы, упивался ею и ощущал нетерпеливую внутреннюю дрожь, перед тем как приступить к заданию. Но потом, когда все было продумано и рассчитано, Кордт сохранял ледяное спокойствие.
Несколько дней Кордт не предпринимал никаких шагов. Он решил: если англичане действительно ищут сами точек соприкосновения, то молчать они долго не будут. Не получив ответа, сами постараются войти в контакт с немцами. Расчет оказался верным. Не прошло и недели, как на квартиру Кордта позвонил благочестивый квакер по имени Чарльз Роден Бакстон. Кордт знал, что Бакстон является политическим советником лейбористской партии, встречался с ним несколько раз на официальных приемах, но близко знаком с ним не был.
Обменялись любезностями. Бакстон спросил, не желает ли господин Кордт встретиться наедине для частной и ни к чему не обязывающей беседы. По какому поводу? Да просто так, без повода. Поговорить, обменяться мыслями, как делают это старые добрые друзья…
Условились, что Бакстон заедет на следующий день.
Встреча состоялась на квартире у Кордта. Он жил в сторонке от посольства, даже в другом районе. Это удобнее для его работы.
Камердинер, предупрежденный Кордтом, предложил гостю пройти в гостиную, но Бакстон сперва вручил свою визитную карточку, попросил передать ее и только после этого вошел в залу.
Перед Кордтом стоял пожилой англичанин с седыми жиденькими кудряшками, обрамлявшими венчиком его крупную голову. Был он весь какой-то старомодный, начиная от постного лица до желтого клетчатого жилета и узких коричневых брюк, шитых, видимо, в царствование королевы Виктории. Бакстон сел ближе к окну, и в свете августовского дня тонкий пушок на его голове казался сияющим нимбом.
– Меня волнует международная ситуация, – начал Бакстон, приступая к деловой стороне разговора. Он походил на проповедника. Голос его был тихий, вкрадчивый. – Не думайте, ради бога, что я пришел к вам от имени правительства или моей партии! Я квакер и как христианин ищу пути умиротворения возбужденных умов. А возбуждение народов достигло такого предела, что всякое разумное предложение наших пастырей – я говорю о государственных деятелях – вызывает негодование и ярость паствы. Неразумные, заблудшие овцы! Извините меня за такие сравнения… Я глубоко уверен, что сейчас открытое обсуждение международных проблем вызвало бы еще большее, я бы сказал, трагическое возбуждение. Смотрите, что получилось с беседой господина Вольтата. Одно неосторожное слово – и все. Этого совершенно не нужно делать. По моему мнению, следовало бы возвратиться к своего рода тайной дипломатии. Неразумной овце не нужно знать, что делает пастух. Ее дело – пастись и подчиняться направляющему посоху. Не так ли я говорю?
Кордт пытливо смотрел в поблекшие глаза Бакстона. Когда же этот святоша начнет выкладывать то, что интересует Берлин? Пока единственное, что выжал он из себя, – предложение вести совершенно секретные переговоры.
– Извините меня, – Кордт прервал Бакстона, – но нельзя одновременно служить богу и маммоне. Вы предлагаете вести тайные переговоры с фюрером и одновременно заигрываете с русскими.
– Нет, нет! Я ни при чем здесь! – Бакстон поднял руки, будто отстраняясь от собеседника.
– Конечно, не вы. Я говорю об английском правительстве.
– Подождите, подождите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271