Он застегнул ворот гимнастерки, взял ремень, висевший на спинке кровати. Кто снял с него ремень? И расстегнутая гимнастерка…
Андрей вышел в коридор, плеснул из рукомойника пригоршню ледяной воды и вернулся. Зина, задумавшись, сидела у столика и теребила бахрому скатерти.
– Ты ненавидишь меня, Андрей?
– Нет. Говорят: перемелется – мука будет… Кажется, я уже переломил себя. Так вот лучше – рвать сразу, с кровью. – Он прошел по комнатке и сел снова на койку. – Зачем ты пришла?
Зина взметнула на него глаза, Андрею показалось – с тайным смятением, почти испугом.
– Просто так…
Андрей упрямо продолжал бороться с собой. Жестко сказал:
– Признаюсь, я всегда сомневался, можно ли надеяться на тебя, можно ли опереться в тяжелую минуту. Особенно почувствовал это на фронте. Мне трудно было без писем. Ты не поняла этого, жила по настроению, будто ничего не случилось в мире. А ведь шла война. Понимаешь, война! Трудно воевать, когда в душе пустота… Как не понимают этого люди!
– Надо понимать и другое: война не властна над чувствами.
– Мы по-разному думаем. Я говорю о чувстве ответственности.
– Ты слишком прямолинеен.
– Не знаю…
Они замолчали, уверенные каждый в своей правоте. Андрей почему-то вспомнил о Галине, медицинской сестре. Кажется, она могла полюбить его. Может быть, полюбила. Возможно, он снова идеализирует, но такие женщины любят только раз и уже навсегда. Если бы такой была Зина!
Однажды – Андрей уже поправлялся – он вышел из палаты на перевязку. В перевязочной собралось много раненых, он не стал ждать и вернулся. Галину застал стоящей на табурете среди палаты – она подвязывала к лампе марлевый абажур. Увидела Андрея, смутилась, будто застали ее на месте преступления. Убежала из палаты. Андрей и раньше замечал: то на окне появится марлевая занавеска, то скатерка на тумбочке, то букетик подснежников – трогательные, теплые знаки внимания.
С того дня Андрей сторонился Галины, не давал ей никакого повода. Может быть, этого и не стоило делать?
Словно отвечая на собственные мысли, Андрей сказал:
– Как много значит внимание близкого человека!
Ему хотелось, чтобы внимание, чуткость исходили от Зины. Пришла же она сейчас навестить его, когда все кончено! Да, запоздалая чуткость. И все же где-то в глубинах сердца испытывал он не благодарность, нет, но что-то похожее, скорее чувство удовлетворенного самолюбия – за компресс, за расстегнутый ворот гимнастерки, за то, что пришла. Значит, не совсем уж он безразличен ей.
А Зина и сама не знала, зачем пришла. Кончила работу и зашла. Уверяла себя: может, Андрею плохо, может, нужно помочь. Она отстраняла другую причину – уязвленное самолюбие. Андрей приехал и не захотел видеть? Почему? С эгоизмом избалованной, красивой женщины она начинала искать вину не в себе, но в поведении Андрея. Это он не удержал ее от неверного, опрометчивого шага. Он опытнее, старше… Потом… Конечно, Андрей не безразличен ей. Как не поймет он, что может она увлечься кем-то другим! Сердцу не прикажешь. Думала, что возникло новое, глубокое чувство. Оказалось, не то…
Зине не хотелось спорить с Андреем, тем более ссориться. Если так произошло, можно расстаться друзьями. Она смотрела на осунувшееся, помятое лицо Андрея, на морщинку, запавшую между бровями. Конечно, ему тяжело, но он хорошо держится. Шевельнулось чувство раскаяния.
Андрей повторил:
– Да, внимание и чуткость. Тебе этого как раз не хватало.
– Ты думаешь? – укоризненно возразила Зина. «Почему такой колючий?» – Значит, ничего ты не понял, Андрей. Я признаю только искренность. Без искренности не может быть чуткости. Мужчины любят говорить о чуткости: чуткость, чуткость, забота, внимание… – Она заговорила взволнованно, словно искала оправдания: – Вы не понимаете одного – забота часто бывает искусственной. Глаженая сорочка, вовремя обед, милые улыбки, что-то еще… Фу, мещанство! Но все это может быть фальшиво, неискренне… Нет, не могу так!
– Ну, видишь ли, – Андрей усмехнулся, – трудно сказать, что хуже: неискренняя забота или искренние небрежность и невнимание. Я так думаю.
Не сдержавшись, Зина заспорила. Андрей слушал и думал: какие все-таки они с ней разные! И все же Зина влекла его. Как жаль, что все так получилось!
Как ни странно, разрыв вызывал на откровенность. Так сидели они, охваченные противоречивыми, меняющимися чувствами, отчужденные и настороженные. Легкоранимые, находили они непонятную, грустную сладость в последнем разговоре друг с другом.
Сноп побагровевших лучей переполз на стену, поднялся к потолку и растаял. В комнате сгустился сумрак. Андрей почти не различал Зининого лица. Он не мог уже следить за его выражением. Молчали и начинали снова.
– Ты упрекаешь меня в нечуткости, в эгоизме, говоришь о тяжести фронтовой жизни, физических лишениях… Прости меня, но это разве не эгоизм? Ты полагаешь, что физические лишения труднее переносить, чем моральные травмы. Как бы я хотела поменяться с тобой ролями!
Зина готова была упрекать Андрея в черствости. Голос ее дрогнул. Если бы он знал, что пришлось ей пережить! Сколько было колебаний, сомнений, прежде чем решилась она на этот шаг, на уход от Андрея! Зине стало жалко себя, так жалко, что на глазах навернулись слезы. Теперь она тоже одна. Об этом Андрею она ничего не скажет. Все равно не поймет… Вот где его эгоизм!
– Это не так. Я много думал о человеческих отношениях. Особенно в госпитале.
– Ты разве был ранен? – спросила она с тревогой.
– Да. Ты об этом даже не знала.
– Но теперь ты здоров?
– Как видишь.
– Почему же ты не написал мне?
– Зачем? Я не хочу уподобляться калеке-нищему, который обнажает свои культи, чтобы вызвать сострадание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271