«В ресторане „Лоэнгрин“ на Тюркенштрассе в Мюнхене состоялось собрание членов НДП». «В ресторане „Хаккеркеллер“ в Мюнхене состоялось собрание членов НДП»… «Лидеры НДП посетили кладбище в Ландсберге, возложили венки на могилы. Потом было сделано следующее заявление по телевидению: „Мы здесь почтили память всех тех, кто невинно погиб от насилия в результате произвола и жажды власти. В то время как в Дахау и Берген-Бельзене чтят погибших, никто не посещает могилы в Ландсберге, в которых покоятся некоторые совершенно невинные жертвы“.
– А кто там покоится, ты не знаешь, Уве?
– И мы там могли покоиться, Петер,– с усмешкой ответил Клау берг. – Те, которых в сорок шестом повесили по приговору союзнического трибунала в Нюрнберге. Военные преступники!
– Так, значит, эта НДП…
– Ох, и отстал же ты! Просто мохом порос. У вас там, в Вариготте, газеты-то читают или нет? Национально-демократическая партия, мой милый, наследница партии фюрера! Она мала. Но и у фюрера вначале она была невелика. А потом даже и ты хотел вступить в нее, но тебя, помнится, не приняли.
– Нет, я не хотел вступать, я против партий. Я принципиально бес партийный.
– Да, так вот учти: и подо льдом вода бежит. Но не пугайся, это нас с тобой не касается. Мы в это впутываться не будем. У нас задача другая, совсем другая. Мы едем в Лондон. Но все-таки, знаешь, приятно чувствовать подземный гул, который предшествует извержениям вулканов.
После ночевки в Нюрнберге снова двинулись в путь. Поезд шел на север, выполняя предначертания маршрута, составленного Клаубергом. Они видели Западную Германию в стройках, в новых, очень новых заводах, они видели отряды марширующих солдат бундесвера, ничем не отличимых от солдат вермахта; немецкое небо резалось ревущими реактивными самолетами, затягивалось дымами кузниц оружия; на станциях в репродукторах гремели бодрые марши, лязгающие как железо об железо. Клауберг смотрел на это и довольно потирал руки.
– Здорово, Петер, здорово!
Перед Ганновером он сказал:
– Нам здесь пересаживаться. Давай устроим еще одну небольшую остановочку и побродим по городу. Ты бывал в нем?
– Однажды. Лет сорок пять назад. Приезжали зачем-то с отцом.
– Хороший город. Красивый. Хотя, по вашим русским понятиям, мрачный. Да, конечно, он каменный, а не из дерева, на крышах – железо, а не солома.
Клауберг явно задирался. Но отвечать ему не хотелось, пусть себе. Вскоре Сабуров понял, что дело было не в том, что его спутнику захотелось осмотреть город. Выйдя с вокзала, они не бродили из улицы в улицу, как делают туристы, а целеустремленно отправились по какому-то известному Клаубергу адресу.
На одном из скрещений ганноверских улиц стоял массивный, хмурый домина с каменными воротами.
– Подымемся на пятый этаж,– предложил Клауберг.– Это очень интересное местечко.
На пятом этаже они увидели тяжелую дверь с несокрушимыми запорами. Когда Клауберг распахнул ее, их глазам представилось большое развернутое красное знамя с белым кругом посредине. В коридор, тянувшийся в глубь помещения, выходило с десяток, а может быть, и с полтора десятка дверей, за ними стучали телетайпы, пишущие машинки, слышались разговоры по телефонам; барышни в юбочках в обтяжку, мужчины в деловых, строгих костюмах сновали из комнаты в комнату; пахло сургучом, чернилами и свежими типографскими оттисками.
– Федеральное правление НДП! – приглушая голос, сказал Клауберг.-Здесь же редакция партийной газеты «Дойче нахрихтен». Это центральная газета.
– А тот, кобургский, журнал – он чей же? – спросил Сабуров.
– Тот, я же говорил тебе, международный орган НДП.
Они заглянули в несколько первых комнат, не углубляясь в недра неонацистской конторы, и Клауберг глазами подал знак на выход. На лестнице он сказал:
– Нам нельзя было лезть с разговорами, обнаруживать себя. У нас, снова и снова напоминаю тебе, другая задача. Но все-таки хотелось взглянуть на то, как и где заваривается каша. Центр здесь, понимаешь, в Ганновере, в этом доме. Партия растет, хорошо растет. А знамя заметил? Совсем как старое. Только кое-чего нет в белом круге?
–Свастики?
– Ты догадлив, Петер. Ее, конечно. Но дай срок, будет и она. Местечко приготовлено не зря.
Лицо Клауберга светилось, он шагал по улицам бодрее и крепче, чем до посещения этого громоздкого ганноверского дома. Чувство ожидания чего-то рокового, неизбежного, угнетавшее его долгие годы, стало отходить, ослабевать, выпадать из памяти.
«Радуется,– раздумывал, посматривая на него, Сабуров,– приглашает и меня радоваться вместе с ним». А чему вместе с Клаубергом должен радоваться он, Сабуров? Тому, что под новой вывеской возрождается старый нацизм? Тому, что вновь сколачивается колыбель, в которой будет выпестовано новое дитятя нацизма – третья мировая война, и тогда вновь дивизии клаубергов, бауэров, мюллеров, шванебахов попрутся на Восток, в Россию, завоевывать «жизненные пространства»? И что же, и на этот раз ему, Сабурову, надо будет маршировать вместе с ними? На это рассчитывает Клауберг? Нет уж. Позорное, трусливое бегство после Берлина, после пуль Гитлера и яда Геббельса, когда начался такой национальный развал, какого, может быть, история человечества еще и не знала, испытать сновa нечто подобное, прятаться в коровниках, в ямах из-под гнилого турнепca, обрастать бородой, чтобы часом тебя не узнали, сжигать одни документы и у растленных негодяев, отдавая им последнее, что у тебя было, получать другие, еще более фальшивые,– увольте, увольте… Когда они добрались до Копенгагена и остановились в гостинице авиа-компании «SAS» и когда в карманах у них уже лежали билеты на самолет до Лондона, Клауберг тряхнул остатками своих финансов и в ресторане, неподалеку от гостиницы, заказал обильный и, надо отдать ему должное, довольно изысканный ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178