– будто невольно сорвалось у него.
– Я уже тебе говорила – педагогом мне там не стать. И чем мне здесь плохо, чтобы от любимого дела отказываться?
– А я не хотел бы учителем быть, – отвлёкся Слотов, – но что я тебя не угощаю... извини... – он налил ей рюмку бальзама.
– Нет, я с кофе, – она вылила бальзам в чашку горячего кофе.
– Я насчёт чего... – Слотов сосредоточенно наморщил лоб. – Если республику немцев восстановят, можно требовать компенсацию за дома, откуда их выселили, за хозяйство. У многих было по корове, свиней, конечно, держали...
– И что тебе эта республика далась! У нас дома никто не верит, что она опять будет, и не хотят говорить о ней! – отреагировала Марта с некоторой резкостью.
– Может, правильно делаете, – смущённо сказал Вячеслав и с грустью добавил: в редакции был разговор, что немцев больше не прописывают в Прибалтике.
Марта ответила: так и есть. Тётя Роза и дядя Оскар собирались купить домик в Тукумсе – через нотариуса им передали предупреждение.
– Проклинают запрет?
– Вот уж чего от них не услышишь. Жизнь их научила... – сказала девушка с состраданием.
Он подумал о двухкомнатной квартире родителей и полюбопытствовал: у тёти с дядей свой дом? Да. И садик, огород. Коптильня есть – по две свиньи в год откармливают.
– Я что-то припоминаю... – улыбнулся он. – Но тётя уехала, копчёного не осталось?
Марта виновато подтвердила. Он выразительно вздохнул и, наливая себе ликёра, спросил:
– Как ты думаешь, зачем этот запрет ввели?
Она посмотрела на него вопросительно-тревожно, подозревая, что он избегает касаться того, о чём сказал в прошлый раз, и нехотя ответила:
– Раньше в Прибалтике было много немецких баронов. Наверно, чтобы немцы о том не напоминали, если их здесь много будет, и запретили.
«Я тебя поздравляю!» – воскликнул мысленно Слотов и отметил её «их».
– Тебя тоже жизнь научила не возмущаться? – спросил он с видом невинного трёпа.
Она, однако, стала ещё печальнее.
– В моей жизни своего личного хватает! – проговорила вызывающе. В её глазах читалось: «Больше спрашивать не о чем?»
Он придал себе выражение кротости:
– Когда с родителями познакомишь?
Марта с внимательностью молчала, как бы приглашая его продолжить, он безмолвствовал, и она указала взглядом на графинчик ликёра:
– Пьёшь для смелости?
– Угу. Твоим родным, конечно, не понравится, что я не немец...
– Какая глупость! – она, ей казалось, поняла, почему он донимал её вопросами: ходил вокруг да около того, что его беспокоило в самом деле. Сказала с приятной живостью: – У моего старшего брата жена – русская.
– Какое у него образование?
– При чём тут образование? – вознегодовала весело, и он понял непроизнесённое: «И чудачок же ты!» – Она добавила о брате, что он лётчик, летает на пассажирских самолётах.
Слотов, зная ответ, спросил простодушно:
– В доме с вами живёт?
– Нет, у него квартира в Иманте.
Последовал вопрос, строг ли папа... Они отхлёбывали кофе с бальзамом, обмениваясь улыбками, торя словами и намёками тропку в желанное будущее. Слотов на такси отвёз её домой, она обещала завтра сказать, когда родители ждут его в гости.
Днём он возвратил технику Борису Андреевичу, сев к нему в машину. Тот, против обыкновения, не пожал подшефному руку и внешне не выражал никаких чувств. Вячеслав произнёс покорно и важно:
– Это будет вопиющая аморалка, если я теперь не женюсь.
– Я говорил с руководством. Посмотрим... – без дружелюбия ответил оперработник.
Они условились, что Слотов позвонит ему.
* * *
С Борисом Андреевичем в квартире поджидал коллега, но не тот, которого помнил Вячеслав. Нынешний держался как старший по положению. Он сидел перед журнальным столиком и не пошевелился при появлении Слотова. Тот смиренно замер под остановившимся взглядом.
– Сядьте! – неприязненно, почти гадливо приказал человек. – Вы преследуете личный интерес, сближаясь с этой девушкой, и, если имел место сговор... – начал он угрожающе и гневно замолчал.
Вячеслав не изменил позы послушного ожидания.
– Сговор относительно её ответов на ваши вопросы, – закончил гэбэшник с нарочито хамски-уничижительным выражением.
– Сговора не было, – сказал Слотов угодливо, что не совсем шло к смыслу слов.
– Вы не в вакууме живёте, и в своё время истина выяснится, – вставил севший в стороне Борис Андреевич.
Слотов смотрел в глаза старшему и не повернул головы.
– У вас будут большие – боюсь, слишком большие для вас – неприятности, – проговорил суровый гэбэшник.
– Не из-за чего, – обронил Вячеслав, зная, что дело с записью безупречно. Он почувствовал удивление в затянувшейся паузе.
Старший оперработник переглянулся с коллегой и заговорил о том, что познакомиться с девушкой как с объектом наблюдения, а затем вступить с нею в брак – неэтично.
– А сделать предложение и увильнуть – этично? – парировал Слотов.
– Боитесь, другого не найдётся? – отпустил реплику Борис Андреевич.
– Ну, знаете ли... – выдохнул Слотов с неприкрытой злобой.
– Всё-всё! – старший взмахнул кистями рук и обратился к нему: – Вы понимаете, что вредите себе в наших глазах, но делать выводов не хотите?
Вячеслав сказал, что хочет жениться, и тогда ему предложили написать: «Мне были даны разъяснения, что мой брак с Грасмюк Мартой нежелателен по этическим соображениям, однако убедительные советы и предупреждение я оставил без внимания...»
Он поднял голову:
– Нет, я отнёсся внимательно и благодарен. Но... советы не изменили моё решение.
Гэбэшник раздражённо согласился:
– Напишите: «не изменили...» – Затем продиктовал: «Я заявляю, что я и только я целиком и полностью отвечаю за последствия моего своевольного шага».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42