ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Я отвернулся, пристукнул моей кружкой о кружку Ада, судорожными глотками выпил всё пиво до дна и разневолил моё возмущение:
— До чего мне за эту приезжую обидно! Не знаю, за кого она этого фраера дешёвого считает! Одни «извините!», «простите!»... Противно слышать! У самой такие данные...
— Неординарный случай! — Альбертыч тяжко вздохнул и вдруг, будто изумившись, вытаращился на меня: — Не на булку с кашей манной — претендует он, бесштанный, на розан благоуханный...
— Идите вы! — психанул я. — Вам везде один смех! Я по-серьёзному: обидно же — почему она такая, почему?
— От одинокости, — подал голос непьяный на этот раз Славик.
Я сдержался и выговорил ему терпеливо:
— С чего это вдруг — одинокость у такой красивой?
— Когда человек душевно травмирован, морально разочарован, красота лишь обостряет контраст.
— Всё правильно, — одобрил Альбертыч, — давай обостримся! — И они со Славиком опрокинули по рюмке, запили пивом. — Побывала девуля в переплёте, обожглась, утратила трезвость и реальную оценку себя и окружающих.
Славик приблизил ко мне физиономию:
— Понимаешь... вот я формально не одинок, а фактически... Я нужен, но лишь из-за этого! — и стал постукивать себя пальцами по лысине. — А эта чернобровая нужна только — естественно и понятно — из-за чего, а человеку хочется...
— Всё правильно! — Альбертыч погладил его по плечу. — Однако, тем не менее, не будем рвать и портить шевелюру.
— Зачем, — сказал я, почти рыдая от ненависти к Старкову, — зачем он её напаивает? Закуска — одно мороженое, а вино, неслабое для женщин...
Альбертыч запел:
Без вина винова-а-ат
Тем, что пью только ро-о-ом...
А до меня сквозь галдёж донеслось:
— Что вы... я очень скучный человек. Спасибо за комплимент, но...
Ну добавь, подумал я, ну добавь: «Извините!» Я обернулся — Старков что-то ей болтал, ухмылялся... Она кивала с потерянной улыбкой — и он водил пальцами по её руке.
— Если он сейчас не уберёт лапу... — начал я в сосущем безмерном отчаянии.
— Чадо, — обратился ко мне Альбертыч с увещанием и не без подкола, — я хочу, чтобы у тебя всегда была наготове когтистая лапа, и я хочу также, чтобы на когтях был и яд.
10
Тут танец кончился, и в кафе появился Генка Филёный. Он постоял, излучая заносчивость, повёл головой туда-сюда и направился к нашему столику картинно-развинченной походочкой. Подсев, спросил про случай на пляже. Меня облил стыд и рвануло ожесточение.
— Они катались на твоей лодке, а я знал, что она переворачивается... — мне хотелось, чтобы вышло злее, но прозвучало так, как прозвучало. — Я поплыл к ним, и они перевернулись. Потом он меня ударил... — закончил я, с вызовом показывая, что мне наплевать.
Ад добавил, что ответно врезать мне не дали.
Генка глядел на меня брызжущими весельем голубыми глазами.
— Ну, готов его на полздоровья наказать?
Как мог я отреагировать? Если Старков всерьёз стукнет мне в челюсть — не обойтись мне без скрепок и питания через трубочку.
Генка встал, длинноногий и гибкий, и, извивно выгибаясь, подался к их столику. Старков смотрел выжидательно. Генка хранил степенное и лукавое безмолвие... Лицо Старкова стало злым.
Филёный адресовался к Нинель:
— Присесть не разрешите?
— Нет! — отрубил Старков.
Она оторопело заморгала, как это бывает, когда некуда деться от неловкости, её сминало разбухающее любопытство толпы. Если бы было можно, не проходя через танцплощадку, моментально исчезнуть — с какой радостью она сделала бы это!
Филёный меж тем стал читать стихи, и я чувствовал — медовое выражение даётся ему не без усилия:
Ты помнишь нас в брызгах вина?
Блесной ты скользнула в волну,
А я был ловцом, и блесна
Вела меня к нежному дну...
За другими столиками всколыхнулись, несколько мужиков-курортников встали, но Генка не убавил голоса: в стихе было про любовную игру, про то, что партнёрша захотела быть сверху... Старков схватил его за запястье, но он прочёл:
Я трогал нескромный кунжут,
И бросила ты свысока,
Что может напруженный жгут
Не выдержать злого рывка...
С лица Нинель стёрся испуг — торопливо, с каким-то беспомощно-требовательным движением головы она вскричала:
— Олег, не троньте!
Он, не отпуская Генку, поднялся со стула:
— Пойдём поговорим!
Филёный вильнул глазами:
— Ась? — и ударом ноги опрокинул его стул.
Из буфета резко шумнул персонал — Генка, Старков, я с Адом и другие наши попрыгали через перила на пространство сбоку от кафе. Тут до уреза воды росла трава. Мы встали на ней, охватив полукольцом, открытым к танцплощадке, Генку и Старкова, которые сбычились друг против друга. Чья-то фигурка мелькнула над перилами — Нинель! Неотразимо женственная в обтягивающих брючках, она встряла между двумя лбами:
— Нет-нет-нет! Не надо! Не смейте!
— Р-р-разойдись! — заорал с площадки Альбертыч — очумело, «под психа»: — Стреля-а-ть буду!
Кто-то закатисто, дуриком, засмеялся. Филёный, привлекая к себе внимание Нинель, сказал: — Не сметь, да? — и, когда она взглянула ему в глаза, воскликнул с горчайшим надрывом: — А если кто-то уже посмел?!
Подойдя ко мне, он с видом милостивого принца взял меня за предплечье и кисть, подвёл к Старкову, ткнул пальцем в мою опухшую скулу:
— За что ударил его?
Я не мог мяться побито-несчастным и, со своей стороны, сделал выпад:
— Хо-хо! Он женщин менял, как перчатки!
Альбертыч, стоя на площадке в свете плафонов, предупредил повышенным тоном:
— Я — свидетель и иду звонить! Моя милиция меня бережёт!
Старков расставил ноги носками врозь — самоуверенный в высшей степени мужчина:
— Лично я иду с девушкой. А ну отбежали!
Я должен был возразить и возразил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26