Мы думаем, что мы – прекрасные, приятные состояния; нам не хочется быть депрессией, гневом, взвинченностью, горем, разочарованием.
Мы привязаны к одному аспекту в противоположность другому, и поэтому нам не удается увидеть процесс, из которого все это происходит.
Однако увидеть то, что реально, очень трудно, если мы деятельно фильтруем все поступающее извне, если внутри нас есть «некто», старающийся быть чем-то. «Я» воссоздается с каждым новым мигом, исходя из того, нравится нам или не нравится то, что происходит в уме. Это приобретенное суждение о всякой вещи, которая приходит на ум, производит выбор и отбор среди многочисленных помыслов и образов, и строит себе дом, который постоянно растворяется в естественном токе ума. Это «я» представляет собой фасад, избранный умом, чтобы представлять себя. Выбирая того, кем нам хотелось бы быть, мы отбираем из огромного склада то один образ, то другой, и отвергаем остальные на основании каких-то рассудочных доводов. То, что мы выбираем, то, чему позволено остаться, мы называем «я», продолжая верить, что выбор производит это «я», а не что оно-то само и выбрано. Таким образом, это воображаемое «я» постоянно вовлечено в подневольную активность ради самопеределки. Но само это отдельное «я», этот аспект ума, производящий отбор среди собственных образов, чтобы появилось нечто, – само это «я» являет собой всего лишь еще один ум, еще один преходящий помысел, еще один пузырь.
Мы строим и строим новый образ самих себя, мы хотим знать, каким будет следующий образ. Мы отвели себе очень небольшое пространство для незнания. Весьма редко мы обладаем мудростью не знать, оставить ум открытым для более глубокого понимания. Когда внутри ума наступает путаница, мы отождествляем себя с нею, говорим, что запутались, и держимся за это. Путаница возникает потому, что мы боремся со своим незнанием, которое переживает каждый момент заново, без предвзятых мнений или переживаний. Мы так переполнены способами видения и представлениями о том, какими должны быть вещи, что не оставляем зазора для возникновения мудрости. Мы желаем знать только определенным образом, таким способом, который подкрепит наш образ разумной личности, отдельной и независимой. Когда мы раскрываем свой ум, свое сердце, не стараясь понять, но просто не мешая пониманию проявиться, мы находим больше, нежели ожидали. Когда мы освобождаемся от своего незнания и путаницы, мы дозволяем возникнуть своему познающему уму.
Мудрость появляется в том уме, который пребывает в незнании, внутри спокойного ума, который просто есть. В том, чем обладает Будда, или Христос, или Мухаммед, нет ничего такого, что отсутствовало бы в нашем существе; это тот же самый родник, та же первоначальная природа, та же общая сущность. Освобождаясь от того, кем мы воображаем себя, освобождаясь от своей попытки контролировать мир, мы приходим к своему естественному существу, которое все эти годы терпеливо ожидало нашего возвращения домой.
Привязываясь к тому, что мы, по нашему мнению, знаем или не знаем, мы создаем препятствия для своего более глубокого познания. Осторожно освободившись от всего – не силою, не убивая, а просто видя все содержание в форме проходящего зрелища, как процесс и ток, – мы становимся всем своим переживанием, становимся открытыми для своего естественного понимания.
Возможно, будет полезно дать дальнейшее определение выражению «освобождение». Освободиться – значит не задерживаться на чем-то, пришедшем на ум. Это выражение также означает переживание того качества осознавания, лишенного вожделения, которое ничего к себе из потока не притягивает, – переживание огромного простора, которое всегда просто не мешает всему приходить и уходить.
Мы лучше поймем этот простор, когда заметим, что обычно ум замыкается на каждом помысле. Ум принимает форму всякого входящего в него объекта. Ум думает о яблоке – и становится яблоком. Он думает о страхе – и сам становится страхом. Поэтому мы пришли к убеждению, что ум – это содержимое ума. Но ум есть содержимое ума не в большей степени, чем небо есть проходящие по нему облака. Это пространство, где проходят элементы его содержания, где они возникают и исчезают. Переживание этого простора и есть сущность отсутствия вожделения, освобожденности, наличия пространства для всего, способности не удерживаться ни на чем.
Когда мы вступаем в связь с этим открытым пространством вместо связи с его содержимым, мы не привязываемся ни к чему, что проходит через него. Если возникает страх или желание, оно оказывается видно изнутри окружающего его простора. Мы не теряемся в нем, становясь им, а просто видим его как всего лишь еще одно мгновенье, пришедшее без спросу, которое так же и уйдет.
Освобождаясь от всего, чем мы себя считаем, освобождаясь от мыслей о себе, как о теле или об уме, как о человеке блестящего ума или тупице, как о святом или глупце, мы наконец снова обретаем целостность и делаемся чутки к пребывающей внутри нас Вселенной. Если мы освобождаемся от всего, мы можем иметь все. А если мы вообще что-то удерживаем, мы теряем все прочее; и та вещь, к которой мы привязаны, в конце концов должна измениться и стать причиной страдания.
Развитие ума, который ни к чему не привязан, открывает путь к мудрости. Возникают помыслы, чувствуются ощущения, внешние чувства открыты и восприимчивы; в просторе ума возникают предпочтения и мнения; но все это видится с ясностью, и нет никакого отождествления или вмешательства.
Таким образом, мы видим, что в просторе освобожденности возникает естественное равновесие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49